Я беспомощна перед надвигающейся неизвестностью, перед страшным словом «боль». Сжимаюсь в комок. От безысходности, не переставая, льются слезы. Я уже не всхлипываю, а просто вздрагиваю. Обессилела от волнения.
Вокруг люди в белых халатах. Мелькнуло лицо молоденькой медсестры, совсем еще девочки. В немстолько сострадания и желания помочь! Потом оно пропало, и мне стало еще тоскливее. Закрыла глаза. Вдруг почувствовала, будто кто-то возится рядом. Приоткрыла опухшие глаза. Девочка почему-то оглядывалась и подкатывала к моему лицу два маленьких круглых желтых шарика. «Это витаминки. Пососи. Тебе станет легче», – сказала она шепотом и отошла к стене.
В этот момент я почувствовала щемящую, пронзительную, до боли в сердце, благодарность. Сердце сжалось, потом расслабилось, и в груди потеплело. Страх отступил. Сквозь слезы улыбнулась добрым круглым, голубымглазам…. И с тех пор не боялась уколов...
… Мне уже три года. Летним солнечным утром я вдруг обратила внимание на яркое многоцветье облаков и почувствовала прелесть окружающей природы. Мне стало удивительно радостноот тепла голубого неба, от яркой зелени сада иот того, что рядом бегалитакие же, как ябосоногие.
А в пять лет я увидела сиреневые и фиолетовые листья осины. От восхищенья перехватило дыхание. Я была поражена удивительным сочетанием красок опавших листьев, осветивших сказочным светом лесную поляну. И в тот мигвпервые поняла, что это – красиво. Открыв для себя очарование природы, я уже не могла безразлично пройти мимо склоненной к воде ветке ракиты, трепета березовых листьев, умытой дож-дем травы….
Отчего же так быстро я стала ко всему безразличной? Почему сейчас небо для меня блеклое, пустынное? Солнце противно раздражает глаза. Я стала глупее? Я – сорная трава на ветру? Так не должно быть!
Вспомнила Петю, бабушку Дуню. Болью сжало сердце… Мне десять лет, меня никто никогда не любил, не обнимал как родную. Только жале-ли…. Такговорил Толян….
Вдруг представила всю свою жизнь с первого сентября и ужаснулась. Куда пропали мои мечты стать учительницей как Галя? Витек? Я не разговариваю с тобой об уроках, мне стыдно.Плохой у тебя друг. Родители заботятся обо мне, итеперь не надо думать о том, что будет завтра, через несколько лет. Они ведь у меня навсегда. Почему я сделалась такой дрянью? Я не хочу быть плохой! С завтрашнего дня попробую исправиться. Будуэти, чертовы буквы, выводить весь вечер…
*
Пришла из школы. Сразу села за уроки. На арифметику хватило терпения. По чистописанию буквы пошли вкривь и вкось. У большой буквы «О» никак не получается крючок вверху. А буква «Е» и вовсе выворачивает мне руку в другую сторону. Без разрешения написала в тетрадичетыре лишние строчки, но они выглядели еще противнее первых. Бросила ручку и ушла на улицу. Без толку стараться! Чем больше пишу, тем хуже получается. Все равно с Натальей Григорьевнойя останусь троечницей. Вечеромпопросила у Олирюмку кагора, чтобы легче за-снуть.
Ночью грустные мысли не давалиспать. Навоображала себе бог знает каких ужасов. Скулю: «Я же была доброй, старательной, серьезной. А теперь не думаю даже о папе Яше. Гоняю по улицам, и моя совесть еле-еле шевелится. Получаю двойки и не злюсь на себя, а спокойно виню во всем злую учительницу. Но от этого хуже только мне. Для Натальи Григорьевны главное, чтобы в школе не было происшествий, а, что у какой-то девчонки жизньне получается, ей безразлично. Одним троечником больше. Только и всего». Тихонько пробралась на кухню и записала печальные строчки, которые со слезами вылились на бумагу.