Почем я знаю? Давайте уберем крылечко вечером, когда стемнеет, а сами в окно постучим. Тетка выскочит и свалится. Вот смеху будет!
? Пока от окна отскочишь, она тебя поленом влет достанет, – засомневался практичный Вадим.
Между тем, я тоже попыталась предостеречь Леню от необдуманного поступка. Даже толковала о жалости. Бормотала неуверенно и невнятно вроде того:«Мне кажется, было бы всем нам приятней договориться по хорошему. Вместе с тем, я понимаю вас. Не сомневаюсь, что если я начну переговоры, они поймут нас…». Но одобрения мальчишек не получила. Азарт уже охватил их горячие головы. А Леня, оскорбленный и обиженный моим недоверием, продолжал разворачивать свой план дей-ствий.
? Я стучать буду издалека, как мой брат свою невесту на улицу вызывает, – с вызовом поглядывая в мою сторону, докладывал он.
? Как это? Как? – шумно заинтересовалась вся компания.
? Очень просто, – солидно изрек малыш, довольный вниманием старших товарищей. – Брат привязывает к окну резинку или толстую нитку с пуговицей, а сам прячется за куст сирени и дергает. Пуговица стук да стук. Верное дело!
? Согласен, чур я первый, ? сказал мальчишка, которому больше всех «влетело» от старух во время последней игры. ? Я не уберу крыльцо, а немного отодвину от стены. Ох, долго они будут помнить мои шишки!
Так они и сделали. На первый стук тетка выглянула в окно и, услышав детский смех, выругалась. На второй ? приоткрыла дверь и пригрозилаоторвать хулиганам ноги. На третий – дверь дома с грохотом отворилась, и в полной темноте раздался вопль. Мы, как стая испуганных воробьев, разлетелись в разные стороны.
Больше никто не прогонял ребят с площадки. Но мне все равно неловко вспоминать эту историю. Может, потому, что от теток не доставалось?
«У этих толстух, наверное, довольно своих трудностей, а тут мы им еще добавили…. Когда участвую в проделках, не получается у меня жить в мире со своей совестью. У каждого она своя, не подчиняется большинству, – переживала я.
СЕСТРЕНКИ
Мы играемс Тамарой около дома Веры в мяч. У меня никак не получается поймать его после удара о стену сарая. Подружка терпеливо учит меня и хохочет над тем, как я в азарте падаю в пыль.
? Замри! ? вдруг крикнула она.
Я остановилась.
? Слышишь, кто-тоскулит во дворе у Веры?
? Ничего не слышу, – ответила я.
? Ребенок плачет. У меня на детские слезы ухо востро. Когда братик хнычет, я даже ночью просыпаюсь. Пошли глянем.
? А можно без разрешения в чужой двор входить?
? Мы же не воры, – пожала плечами Тамара.
? Из дома звуки идут, – забеспокоилась моя подружка.
Вошли в коридор. Прошлисенцы. Открыли дверь чулана. Ляда (творило, крышка) подвала открыта, и оттуда доносится сопение и хлюпанье.
? Кто здесь?? тревожно спросила Тамара.
? Помогите!?истошно, с эхом, закричал детский голос.
Мы нырнули в подвал. На цементном полу горела керосиновая лампа. Лена, средняя сестричка Веры, лежала животом на краю высокой узкой бочки вниз головой и, болтая ногами, пыталась что-то достать изнутри. Мы заглянули в бочку, а там на самом дне – Катя. Она выныривала из рассола, отплевывалась и, взвывая от рези в глазах, упрашивала вытащить ее из проклятых помидоров. Но сестра никак не могла дотянуться до нее. Тамара сняла Лену, залезла на бочку и приказала: «Держите меня за ноги, да покрепче!»
Вскоре любительница соленых помидоров, выкупанная и переодетая, лежала в постели и промывала глаза слезами, а мы смеялись над нею вместе с ее сестренкой.
Когда пришла Вера, девочки дружно заревели, уговаривая не сообщать об их шалости родителям. Мы успокоили их. Но Вера для острастки все-таки отшлепала обеих, укоряя:
? Ну, ни на минуту нельзя вас оставить! У меня не сестры, а божье наказание!
Успокоившись, Вера предложила нам поиграть в прятки.