2. Внутренняя геополитика России как «открытая система» не совпадает с административными границами РФ. Структурные единицы объекта внутренней геополитики формируются как океаническо-континентальные таксоны, которые являются естественно-географической, этнополитической и экономической предпосылкой формирования внутренних геополитических и геоэкономических регионов. А региональная политика базируется в целом на сложившейся «сети административно-территориальных единиц».
3. Внутренняя геополитика направлена на обеспечение территориальной целостности и единства политического, экономического, духовного пространства России как хартленда (heartland), как субъекта мировых геополитических процессов.
Сегодня ввиду недостаточной оформленности политических отношений внутри страны говорить о целостности региональной системы и, соответственно, региональной политики пока не совсем корректно. В России до сих пор четко не различается государственное и региональное строительство.
4. Внутренняя геополитика структурирует геопространство Российской Федерации как субъекта мировой геополитики на геополитическое ядро, полупериферию и периферию (внешнюю, буферную, анклавную, неудавшегося центра и т. д.) по роли территорий в истории становления государства, по геополитическому значению регионов и в русле взаимодействия центростремительных и центробежных геополитических сил на основе реализации функций управления, воспроизводства инноваций и контроля над всем геопространством. Российской системе региональной хозяйственно-политической деятельности такая задача картографирования локализированной деятельности территорий до сих пор не ставилась.
5. Внутренняя геополитика определяет формы регионального взаимодействия на уровне межгосударственных и трансрегиональных отношений, учитывает особенности сорасположения составных частей страны по отношению к третьим странам – союзникам и потенциальным геополитическим противникам. Современные процессы глобализации – с одной стороны, и регионализации – с другой стороны будут способствовать дальнейшему развитию таких социальных сетей, которые не входят в парадигму региональной политики.
6. Внутренняя геополитика решает задачи обеспечения действенного контроля над территориями государства, которое в условиях процессов глобализации теряет привычную ранее монолитность, и его регионы становятся субъектами мировой политики, удовлетворяющими не только региональные, но и общегосударственные потребности. В этих условиях исчезают привычные ранее границы между внутренней и внешней политикой.
7. Внутренняя геополитика должна анализировать этнополитические процессы (включая конфликтогенные) в регионах, учитывать геополитические коды региональных этнических систем, богатство их социального генофонда как части мировой геоцивилизационной системы, оценивать геополитическую роль межцивилизационного, трансрегионального взаимодействия, которые не являются объектом региональной политики.
8. Объектом и субъектом внутренней геополитики является региональная политическая элита в той мере, в какой ее деятельность как внутри страны, так и на международной арене затрагивает общегосударственные, геополитические интересы. Трансрегиональный политический маневр элиты может быть реализован в качестве ресурса для дальнейшего структурирования российского геополитического пространства.
9. Внутренняя геополитика анализирует региональную структуру как некую результатирующую взаимодействий в геопространстве Российской Федерации разного рода силовых геополей (военных, политических, экономических, культурных, идеологических и т. д.), носителями которых выступают российские регионы.
10. Внутренняя геополитика выявляет и отвечает в регионах на геополитические вызовы и угрозы, на военно-политическое давление, экономическую, информационно-психологическую, культурно-историческую, этноконфессиональную, демографическую экспансию различных геополитических сил, определяющих особенности глобального развития.
Внутренняя геополитика направлена на обеспечение региональной и национальной безопасности государства как актора мировых геополитических процессов.
11. Задачей внутренней геополитики является выработка национальной идеологии, мировоззрения, объединяющего регионы в единое духовное пространство, что является необходимым условием повышения геополитического статуса страны в мировых процессах. Непосредственное решение всех этих задач региональная политика не предполагает.
В тоже время региональная политика и геополитика государства как его внутренняя и внешняя функции неразрывно взаимосвязаны и взаимообусловлены. Причем характер взаимосвязи не линейный, жестко детерминированный, где одна сторона выступает причиной, а другая следствием, – она носит функциональный характер, причина и следствие в ней могут меняться местами. Особенности этой связи во многом определяются теми стратегическими целями, на которые ориентируется государство. Отсюда вытекает правило: если правящая элита стремится к внешнему могуществу, территориальной экспансии, то вся внутренняя политика, в том числе региональная, выполняет подчиненную роль, служит реализации геополитических замыслов. Если же государственное руководство стремится в первую очередь к обеспечению внутреннего развития, то в этом случае задача геополитики – обеспечить стабильность, благоприятные внешние условия для реализации внутренних задач. В любом случае найти оптимальное соотношение между внутренней региональной политикой и геополитикой – важнейшая задача правящей элиты любого государства, тем более государства с такими региональными и геополитическими проблемами, какие есть у современной России [80, 193].
В методологии внутренней геополитики государства вообще и России в особенности важное место занимает категория геопространства. Геополитический смысл или вектор внутренняя геополитика приобретает только тогда, когда она четко связана с единым геопространством страны, становящимся причиной и местом возникновения геополитического процесса, оказывающего влияние на глобальное развитие. Та или иная территория региона представляет ценность не только как таковая, но и как часть единого геополитического пространства страны.
Геопространство и, прежде всего, российское представляет собой важный властный ресурс. Управленческие решения, законы достигают периферию лишь через определенное, иногда очень значительное время и, зачастую, уже с определенными искажениями и интерпретациями. Такие остроосязаемые периоды безвластия, «провисания» властных отношений на деле означают, что само пространство от центра до окраины, от столицы до границы является, по сути, своеобразным политическим актором, оказывающим влияние на геополитическое положение страны [107, 34]. При этом механизм воздействия властного центра на политическое пространство социума нелинейного времени можно образно сравнить с распространением кругов от брошенного в воду камня. Если импульс слабый в пространстве он затухает.
Геополитика предполагает государствоцентричный взгляд на проблему пространства. При этом метаобразность геополитики мира постмодерна ведет к интерференции (усилению или ослаблению) совершенно различных пространственно-смысловых коннотаций[1]. И внутри политико-географического образа (ПГО) государства могут быть в соответствии с принципом матрешки ПГО ее территорий (регионов) [107, 111]. Россия из однополюсной неуклонно превращается в многополюсную страну. Регионализация пробуждает к жизни, наряду с Москвой, и другие центры притяжения, которые начинают выполнять геополитические функции. Так, Санкт-Петербург, благодаря своему местоположению, промышленному и научному потенциалу, постепенно становится «северной столицей». На особую роль претендует Нижний Новгород. На Урале естественным центром ввиду экономической и научной мощи области является Екатеринбург. В Сибири несколько городов претендуют на роль столицы макрорегиона. В силу своей отдаленности и пограничного положения особняком оказались Владивосток и Калининград. На юге России Ростов-на-Дону выступает с особыми претензиями. Казань так же претендует на роль одной из цивилизационных, конфессиональных «столиц» России.