– Почему?
– Я однажды заговорил с Хуанитой, так он меня за это отлупил.
Дядя Артуро был важным чиновником в местной управе. Он имел основания рассчитывать, что его дочери удачно выйдут замуж и переедут в Гавану. Меня нисколько не удивило, что он отлупил бедного чернокожего паренька из деревни за то, что тот разговаривал с красоткой Хуанитой.
– Тебя как зовут? – спросила я.
– Патрис.
– Что это за имя такое?
– Гаитянское… то есть французское.
От дороги в нашу сторону бежал Рики.
– Идем скорее! – проговорил он, задыхаясь. – Там что‑то стряслось. Дядю Артуро предупредили, что к нам едет полиция. Послал меня за тобой.
Патрис, Везунчик, Рики и я пустились бегом к дому.
Домой мы добрались уже в сумерки. Дождь едва накрапывал. Над деревней в воздухе висел вертолет. У меня во рту пересохло. На Кубе на вертолетах летают только военные. Что же могло стрястись такое, чтобы они сюда прилетели? Мы подошли поближе и увидели полицейских, заблокировавших дорогу.
– Ложись, – скомандовала я и пригнула Рики к земле. Везунчик побежал к своему дому, Патрис за ним. – Эй! – крикнула я им вслед, но что‑то, видимо, подсказывало нашему новому знакомому держаться от нас подальше.
С одной стороны деревни раскинулось три больших поля, отведенных под новую кофейную плантацию, которую почему‑то так и не насадили. Поля уже давно были заброшены и покрывались мангровыми зарослями, пальмами и высокой травой. Идеальное место для тех, кто не желает, чтобы его обнаружили. Мы шмыгнули с дороги в траву и поползли в сторону гасиенды. Вокруг было полно полиции, военных, людей из ГУР в штатском. Вертолет, огромная машина российского производства, светил прожектором на деревню.
Мы проползли на животах до самого двора дяди Артуро.
Тут тоже толпились военные, полицейские и гражданские. По улице было не проехать из‑за армейских джипов с солдатами и невероятных размеров пулеметами. Полицейские ходили с оружием наперевес, тут же расположились еще солдаты в зеленой нестроевой форме с черными повязками на рукавах – каждый стоял, преклонив колено и нацелив винтовку на дом. Почти все жители деревни повысыпали из домов и с любопытством толпились за джипами. Вертолет снизился и стал обшаривать прожектором дом дяди Артуро, двор и прилегавшие к нему поля.
– Нас здесь заметят, – шепнула я Рики.
– И что делать?
– Бежим к пальме, – предложила я, – когда прожектор перестанет светить в нашу сторону. Держись рядом со мной.
Мы пробрались во двор и забрались на пальму позади дома. Отсюда все происходящее было видно гораздо лучше: солдат пригнали человек пятьдесят, а полиции столько, что могло показаться, будто в доме дяди Артуро укрылись недобитые остатки десанта, высадившегося в заливе Свиней.
Главный полицейский в гражданской одежде пытался говорить в мегафон, но тот не желал включаться.
Большой вертолет пошел на посадку. Возможно, у него кончалось топливо.
Пока машина не скрылась за деревьями, шум стоял невероятный. Так грохотало, что с пальм сыпались кокосовые орехи. Полицейские установили генератор, включили его, и все вокруг залил свет дуговых ламп.
Меня слегка трясло еще с тех пор, как я промокла на берегу, но с шестиметровой высоты в обморок лучше было не падать.
– Что, по‑твоему, сделал дядя Артуро? – спросил Рики.
– Может, это из‑за американских сигарет и этих журналов?
Главный полицейский наконец включил мегафон. Он забрался на пенек и приказал своим подчиненным убрать отсюда гражданских.
– Зачем это все? – не могла я понять.
– На случай, если будет отстреливаться, – сказал Рики.