Торможу, машину заносит.
Съезжаю на проселочную дорогу.
Темно хоть глаз выколи – слишком рано мы здесь оказались. Не сможем выйти на лед в темноте.
Придется ждать.
Луна, как сказала бы моя мама, в восьмом доме гороскопа.
Но мне нужно солнце.
Я выключаю двигатель, вытаскиваю пачку мексиканских сигарет и апельсин.
Пейзаж вокруг этого замерзшего озера, упрятанного в глуши американского штата Вайоминг, напоминает гравюру с изображением средневековой мавританской Испании. Минаретами высятся кизиловые деревья, гладь застывшей воды раскинулась, словно молитвенный коврик саджадах, а вороны в ветвях кричат, будто муэдзины.
Пытаюсь подобрать какую‑нибудь кубинскую метафору, но не нахожу. На Кубе нет ничего подобного.
Безлюдно. Холодно. Спокойно. Безопасно.
Но и Америка – всего лишь образ в мозгу тех, кто никогда здесь не бывал. А приедешь сюда – и поймешь: страна как страна, не лучше и не хуже других.
Я просунула руку под мышку Юкилису, приподняв его над водой посиневшими на морозе пальцами, и начала говорить, а ему пришлось выслушать мой рассказ.
Я с Кубы, расследую смерть своего отца. Бедный сбитый мексиканец. Городской крысолов. Безымянный трудяга с поддельным паспортом. Никто.
Под видом горничной проникла к тебе в дом. Собирала материал и улики, подслушивала. Выяснила, что миссис Купер ни при чем. И Эстебан тоже. Как и Тоби. Это – ты. Я знала, что это ты. Мне Джек сказал. Мне все это говорили. Ты сбил моего отца и оставил его умирать на обочине.
Ну… Теперь ты знаешь.
Что можешь сказать в свое оправдание?
Ничего.
Он говорить не может. Едва дышит.
Пар от дыхания облачком застывает у наших ртов и смешивается с табачным дымом.
Скажи мне. Давай побыстрее, я буду к тебе милосердна. Потому что Пако прав, духа для такой работы мне явно не хватает. Ну же. Говори. И давай покончим с этим поскорее.
Говори. Пожалей себя.
– Рассказывай.
Смерть – туман на поверхности льда. Ей он не в силах сопротивляться.
– Но… это безумие, я не сбивал никого… За рулем был не я.
– Можешь ведь говорить, верно? А теперь, в последний раз прошу, скажи правду.
– Это и есть правда. За рулем был не я.
– Если не ты, то кто?
– Джек, – произносит он односложно, так, что я понимаю, что никого другого он уже не назовет.
– Разумеется, кусай руку, которая тебя кормит. Вини хозяина. Да только дело в том, что у твоего босса железное алиби.
– Нет никакого алиби. Это о‑он, – настаивает Юкилис.
– Врешь. Джек был в Калифорнии. В Лос‑Анджелесе.
– Нет, не был. Поверь мне. Точно не был.
Джек
– Джек был в Калифорнии, – пробую я снова.
– Джек был в Фэрвью.
– Нет.
Зубы у него стучат.