Я замерла на верхней площадке лестницы.
Скольких усилий стоил мне этот ковер! А вот еще один знакомец – древнегреческий сосуд для винопития.
Афиша выставки «Искусство мотоцикла» в музее Гуггенхайма.
Подписанные фотографии. Друзья Джека, друзья Пола. Только знаменитые. Клуни, Аффлек, Питт и соседи, Круз и Тэмбор.
Спальня Юкилиса.
Я завороженно уставилась на дверную ручку. Сзади послышался шорох. Обернулась – ничего. Маска ограничивала поле зрения, казалось, что пространство сжалось, а у меня клаустрофобия, вот и дергалась понапрасну.
Нажала на ручку.
Дверь открылась, и я вошла.
Комната была залита неверным голубым светом работающего телевизора. Я подняла пистолет дулом вверх. Хотела выключить фонарик, уронила, он с глухим стуком упал на пол. Тогда я стала на колено, все так же держа пистолет дулом вверх. Подождала. Ничего.
Поднялась на ноги, проверила углы комнаты. Можно двигаться дальше.
Юкилис лежал поверх одеяла, голый, спал. Отсветы телеэкрана окрашивали его живот в разные цвета.
Я подошла к кровати, прислушалась к дыханию. Сон глубокий. Наркотический. Осмотрела комнату. Больше никого.
Вернулась к телевизору. Мне бы хотелось, чтобы Юкилис смотрел детское порно или что‑нибудь такое глубоко буржуазно‑растленное, но нет, всего лишь канал «Дискавери». Шла передача про голубых китов.
Я выключила телевизор. Юкилис не пошевелился. Спал, раскинув руки, с улыбкой на лице. Рецепт его блаженства прост: таблетка, десять миллиграммов эмбиена, и стакан коньяка столетней выдержки. А если он принял сразу всю упаковку? Я бы тогда сразу соскочила с крючка. Правда же, пап? Правда, Рики?
Отодвинула рукав, на часах 1:30.
Куда девается время?
Постояла, наведя на него пистолет.
Он даже не всхрапывал. Блаженствовал.
Ящик прикроватной тумбочки был выдвинут. Заглянув внутрь, я увидела пластиковый пакет с молнией по краю, набитый свернутыми в цилиндрик стодолларовыми купюрами и пакетиками с белым порошком. Я достала пакет и тяжело опустилась на кровать.
Боже, зачем я ввязалась в эту вендетту?! Я не хочу возиться с этим наркоманом!
Тогда не возись. Уходи. Спустись с холма, выспись, садись на автобус до Эль‑Пасо. Уезжай. Рики тебя не осудит. Маме все равно. Карен уехала. Так для всех лучше будет. Улетай, птичка.
Пока я вставала с кровати, мозг успел решить эту задачу и припомнились картины детства. Еще до начала перемен и потрясений, до Сантьяго. Мы с Рики стоим у руля парома, отец, глядя на нас, улыбается. Это первый утренний рейс. Солнце встает над заливом, чайки ходят по палубе, летят соленые брызги…
Потом еще: свадьба тети Лилии, на фотографии мама в черном платье, отец в синем костюме, я держу его за руку – мы танцевали с ним под американскую мелодию.
И еще: Рики, отец и я смотрим, как кубинцы выигрывают все подряд на Панамериканских играх. Мне хочется пить, и отец как волшебник, достает припрятанные заранее манго.
Ты отнял у меня все это, Юкилис. Теперь ничего этого нет, и тому виной – ты.
Я хочу вернуть свое.
Я обошла вокруг кровати и взглянула на него, заставив себя ткнуть дулом пистолета ему в ребра.
– А! – вскрикнул он, но не проснулся.
Пришлось ткнуть еще разок.
Безрезультатно.
Черт! Дальше‑то что?
Используй приготовленное, Меркадо.
Это можно. Я переворачиваю его на живот, складываю руки на пояснице. Он начинает храпеть. Но сон еще крепок. Очень крепок. Так просто его не разбудить. Кладу фонарик на кровать, снимаю рюкзачок, достаю наручники.
Через пять минут все готово.
Запястья Юкилиса надежно скованы наручниками, а сочетание эмбиен – коньяк не дает проснуться.
Что дальше?
Его машина.
Спустившись на первый этаж, я прохожу через кухню в гараж. Мне нужны ключи, он держит их на крючке у двери.