Движение на шоссе затихло. Лес затаил дыхание. Горы спят. Интерпретация пятьдесят второй гексаграммы – тоже гора, младший сын Неба и Земли. Мужское начало сверху, женское – снизу. Эта гексаграмма означает неподвижность. Но в «Книге перемен» покой рассматривается лишь как равновесие сил. Движение при этом всегда возможно и вот‑вот начнется. Почему именно пятьдесят вторая, мама? И вообще, почему гексаграмма? Почему карты, стебли тысячелистника, культ сантерии? Зачем человеку, не имеющему будущего, беспокоиться о будущем?
Трепещут ресницы. Открываю глаза.
Пол. Стена. Две кровати.
Я не спала.
Пако по‑прежнему спит, соскользнул в сон, как в глубокий колодец. Когда за ним явится всадник, Смерти придется прикладывать зеркальце ко рту.
Пако улыбнулся, будто прочитал мои мысли. Это одна из его улыбочек, которая может означать все, что угодно. Он не так прост, этот Пако.
Я подошла к окну. Шел снег, снежинки падали как вишневый цвет. Плыли в воздухе. Совсем не так я себе представляла снегопад. В старых многочастных советских фильмах, которые мы смотрели по субботним вечерам, снег всегда валил чрезвычайно обильно, снегопад казался непредсказуемым, опасным. Не таким тихим, как этот. И чего это французы, бежавшие в 1812 году из Москвы, так жаловались на зиму? Она прекрасна.
На моих часах 12:30. Уже наступил понедельник. Черт! Пора выходить.
Схватив в охапку свою одежду, дошла до двери и поправила на спине тяжелый рюкзачок.
Лучше одеться на улице, чем разбираться с Пако, если он вдруг проснется. Не разрешу ему отправиться со мной – он воспримет это как оскорбление своему мужскому достоинству.
Снежинки падали крупные, как померанцевый цвет. Я вытянула руку – на ладонь опустилось несколько штук – и слизнула.
На мне были черные джинсы, черная футболка с длинными рукавами, толстый черный свитер, черная лыжная маска, легкая куртка, черные перчатки, черные кроссовки. Проверила рюкзачок: веревка, нож, молоток, клейкая лента, дорожная карта, два пистолета.
Повсюду лежал снег.
Это хорошо.
Я застегнула большой карман рюкзачка, взвалила его на плечо, спустилась по лестнице. На нижних ступеньках – лед. Пахнет сосной и лавром.
Подошла к «ренджроверу». В горле пересохло, глаза слезятся, колени дрожат.
Не создана я для подобных мероприятий. Это заметили еще на Кубе, а не то уже повысили бы в должности или пригласили бы в ГУР. Начальство понимало, что я не гожусь для силовых операций. Женщины вообще нечасто поднимаются до высоких должностей, открытых только для членов партии, но такое случается, и тогда их награждают этими вожделенными разрешениями посетить Вьетнам, Северную Корею или Китай.