Симпатичная такая.
– Раньше работала у нас в администрации шерифа. Избавился от нее. Она думала, у нас с ней как у Бонда с Манипенни. У нас, правда, все это до сих пор тянется. У нее неплохая головка на плечах.
– И что она?
– Звонит мне вчера вечером, говорит, кто‑то расспрашивал об этой аварии, в которой погиб мексиканец.
– Черт! А нам‑то что об этом беспокоиться?
Бригс пожал плечами:
– Не знаю. Тут какая‑то путаница. Я выясню. Спрошу Эстебана. Нет, к черту «спрошу», я этому сукину сыну руки оборву, но выясню, что тут творится. Вам не о чем беспокоиться.
– Может, стоит сказать Полу?
– Нет, мне кажется, пока не стоит. Я сам разберусь. Пойму, в чем дело. Расскажу в понедельник.
– Ладно.
Бригс с сожалением указал на перевернутый шезлонг:
– Очень сожалею обо всем этом, Джек.
Джек, не мистер Тайрон.
– Да, для воскресного утра, пожалуй, перебор. Вы Марию до смерти перепугали.
– Виноват. Может быть, и ошибся насчет нее. Как бы то ни было, завтра сообщу тебе, что тут происходит.
Джек что‑то ответил, но слова разобрать мне не удалось, хотя я тесно прижалась лицом к москитной сетке, которой затянуто окно.
Джек с шерифом пожали друг другу руки. Бригс поднял кочергу и отдал Джеку.
Джек улыбнулся.
Шериф улыбнулся в ответ.
Все закончилось к обоюдному удовольствию, как и положено между англоязычными белыми людьми. Неужели у них такое в порядке вещей? На Кубе мужчина никому не позволит грубо обходиться со своей женщиной. Грубияна ждет больница, на хрен. А то и могила.
А тут… на выходку шерифа Джек прореагировал как‑то слишком спокойно.
Бригс указал себе за спину на дом. Я успела отшатнуться от окна. Шериф упер руки в ремень, распахнув полы пальто, сплюнул и понизил голос:
– Дело‑то в том, Джек, мой мальчик, что даже если она и ни при чем, неужели ты… с горничной?
– Она просто потрясающая!
– Ты же видишь, я не гоняюсь за легкой добычей, хотя возможностей у меня навалом. Тебе бы найти кого‑нибудь поприличнее, – посоветовал шериф.
– Послушайте, я бы…
– Погоди минутку, выслушай. Ты чего добиваешься? Чего от жизни хочешь?
– Сделать карьеру. Хорошую карьеру, – ответил Джек.
– Хочешь прославиться отличной работой, чтобы тебя помнили. Верно?
– Да. Много друзей, хорошая семья.
– Думаешь, и я не хочу того же? Думаешь, не хочу снова жениться, растить детей? Я ведь не молодею. Пытаюсь создать здесь что‑то. Город. Сообщество. Что‑то такое, что пережило бы меня. Даже если сайентологи и не понаедут, хочу построить здесь то, что простоит и сто, и тысячу лет. Ведь когда мы начинали, здесь была просто деревня. А через несколько лет Фэрвью вполне сможет соперничать с Аспеном и Вейлем. Надо действовать по программе, Джек, к жизни надо относиться серьезней. Твоя Мария, Эстебан и люди вроде них, они ведь не думают о будущем, я вообще сомневаюсь, что они в состоянии думать. Не позволяй себе опускаться до их уровня и им не позволяй опускать себя. Ставь себе высокую планку, Джек. Кое‑чем придется пожертвовать. Речь не о мгновенном вознаграждении за усилия, но о долгосрочных вложениях, которые принесут пользу следующим поколениям.
Джек торжественно кивнул. Бригс опустил ручищу ему на плечо.
При виде этого жеста у меня по спине от самой шеи до задницы поползли мурашки.
Похрустывая гравием, Бригс направился к воротам. Джек, махнув рукой, спросил:
– Эй, шериф, вы ведь в морской пехоте служили?
– Верно.
– Как думаете, мы не могли бы как‑нибудь поговорить об этом? У меня сейчас роль офицера британской армии.