Даже птицы молчат.
Ворота закрыты, чужих машин не видать, все как обыч…
Погоди‑ка. Следы сапог на гравии. Ведут к дому.
– Привет, – слышу у себя за спиной голос шерифа Бригса.
Подавляю рвущийся наружу крик и оборачиваюсь.
Он одет в теплое пальто, но я понимаю, что под ним – полная форма. Он явился сюда как полицейский.
– Вы меня напугали. Я вас не видела, – говорю я.
Он ухмыляется, показывая жемчужные зубы, и потирает подбородок.
– Это точно.
Разглядывает мою грудь под футболкой Джека. Лезет в карман, достает сигару. Из другого кармана – «зиппо». Не стоит мне тут стоять, этим я как будто признаю свою вину. Надо уйти в дом.
– Простите,
Он качает головой:
– Нет, тебе не надо.
– Но
– Джек меня не интересует. Я тебя искал.
Стою, кротко опустив глаза долу.
– Меня? – удивляюсь.
– Да, тебя.
– Зачем,
– Ваш, señor.
– Мой город. Совершенно верно, черт возьми! Мой город, на хрен! Шериф – я. Я представитель государства. Я, твою мать, господь вседержитель. Это верно. У нас тут живет Том Круз, но это, твою мать, мой город. – Он говорил все громче. Лицо налилось краской.
Что‑то, видимо, случилось. Что‑то он узнал.
Неужели Пако разболтал про Нью‑Мексико? Или федералы пришли сюда по следу? Откуда произошла утечка? Надо успокоиться. Сохранять спокойствие. Все нормально. Вспомни гаванское правило: молчать и еще раз молчать.
Шериф расстегивает пальто, садится на шезлонг рядом и, плюхнув сапог на подлокотник моего кресла, продолжает:
– Думала, тут может что‑то случиться, а я не узнаю. Так? Ошибаешься, señorita.От Малибу до Потной Спины и до самого гребаного Вейля я знаю, что происходит. У меня работа такая – знать. Понимаешь?
– Да, señor.
– Последний раз я пребывал в неведении во время Первой войны в заливе.