– Она написала нам, – объяснила миссис Парри. – Дней через десять я получила от нее письмо. Не длинное, но вполне достаточное, чтобы… не скажу, что мы успокоились, но, во всяком случае, поняли, что произошло. Я очень удивилась. Хорошо, что она хотя бы разъяснила нам, почему она исчезла!
– Что же здесь хорошего, мадам? – возразил доктор Тиббет, злорадно потирая руки. – Она впала в грех и невоздержанность, вот что мы узнали из ее письма!
– Сбежала с мужчиной, – перевел Фрэнк.
– Она написала, что ей очень жаль доставлять мне неудобство, – с грустью произнесла миссис Парри. – Она не взяла с собой ни своих пожитков, ни платьев, поскольку, если бы кто-то увидел, как она выходит из дому с саквояжем, неизбежно последовали бы вопросы. В конце письма она просила меня распорядиться ее вещами, как я сочту нужным.
– Никакого понятия об ответственности, – с чувством произнес доктор Тиббет. – Распущенность нравов, мадам, распущенность нравов, весьма прискорбное, хотя и обычное среди нынешней молодежи явление!
– Когда это случилось? – отважилась я спросить.
– Примерно шесть или восемь недель назад, – ответил Фрэнк. – Нет, пожалуй, с ее бегства прошло месяца два. Должен признаться, тогда я тоже очень удивился. Мэдди всегда казалась мне серой мышкой… Ну кто бы мог подумать?
– Притворщица! – отрезал доктор Тиббет.
Здесь разговор прервался, поскольку унесли остатки тюрбо и подали жареную телячью ногу. Когда разговор возобновился, все, словно сговорившись, решили больше не упоминать о моей предшественнице.
После ужина доктор Тиббет и Фрэнк Картертон удалились в библиотеку, чтобы выкурить там по сигаре, а мы с миссис Парри вернулись в гостиную. После дня на меня навалилась усталость; я изо всех сил старалась не уснуть.
Миссис Парри воспользовалась случаем и заговорила о возможном отъезде Фрэнка в Россию:
– Я, конечно, знала, что Фрэнка куда-нибудь пошлют. Но надеялась, что он поедет в какое-нибудь приятное место вроде Италии. Мы с мистером Парри ездили в Италию в свадебное путешествие. Там такой мягкий климат и такие красивые пейзажи… Я просто влюбилась в эту страну! Помню, мы жили на красивой вилле на берегу озера, окруженного горами. Время от времени над озером разыгрывались живописные грозы; тогда молнии разрывали небо от одной вершины до другой! Но Россия… Что он будет там делать? Подумать только, всего лет десять назад мы сражались с русскими в ужасной войне на Черном море… Отец Фрэнка служил в кавалерии; он тоже мог бы получить назначение, если бы не застрелился за несколько лет до того!
Я понятия не имела, как утешить ее, но вскоре к нам присоединились мужчины, и я была избавлена от необходимости отвечать. Когда они вошли, мне показалось, что Фрэнк слегка покраснел и взволнован. Может быть, они поссорились? Если да, то ссора никак не повлияла на доктора Тиббета. Тот ловко взмахнул фалдами фрака, уселся в кресло и завладел разговором.
Нам пришлось выслушать его мнение о текущем положении англиканской церкви. По словам доктора Тиббета, нашу церковь со всех сторон окружают враги. Сторонники отделения церкви от государства сплачивают ряды; они просочились даже в парламент. Более того, сообщил доктор Тиббет, церковь подрывается растущим влиянием методистов снаружи и зловещими намерениями трактарианцев изнутри, не говоря уже о нападках дарвинистов и их пагубных теорий!
– Я читала книгу мистера Дарвина о происхождении видов, – звонко произнесла я, радуясь возможности показать себя хорошей собеседницей, и остановить на миг-другой безостановочную обличительную речь доктора Тиббета. От его гулкого, как из бочки, голоса у меня разболелась голова. Миссис Парри кивала, как автомат, а Фрэнк сидел, уставясь в потолок и время от времени что-то бормоча в знак согласия, хотя он, скорее всего, понятия не имел, с чем соглашается. Я подозревала, что мысли его витают совершенно в другом месте.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы – все ошеломленно молчали. Миссис Парри бросила на меня озадаченный взгляд. Фрэнк оторвал взгляд от потолка, поднял брови и широко улыбнулся. Доктор Тиббет сложил пальцы домиком и заявил:
– Порядочным девицам не следует читать такие книги!
– Мой отец купил ее незадолго до смерти. Более того, он читал ее в последний вечер своей жизни.
– Понятно! – воскликнул доктор Тиббет, как будто мои слова все объясняли.
В глазах Фрэнка заблестели веселые огоньки. Он откашлялся и сказал:
– В отличие от мисс Мартин, я этой книги не читал, но, насколько я понимаю, Дарвин и его последователи-натуралисты пришли к выводу, что сотворение мира, как оно описывается в Библии, – полный вздор. Мир не был создан за шесть дней, и до того, как мы с вами очутились на Земле, на ней существовали всевозможные странные и чудесные животные. Не так ли, мисс Мартин?
Доктор Тиббет набрал в грудь побольше воздуха и ответил:
– Лично я согласен с тем, что не всегда следует воспринимать слова Ветхого Завета буквально… Так, в нем говорится о шести днях творения, хотя, возможно, в виду имеются шесть веков. Но чтобы Землю населяли чудовища? Мы должны отнести их большинство к тому же классу, что и русалки, водяные и гигантские морские змеи, о которых рассказывают невежественные моряки.
– И все-таки мир, должно быть, когда-то был совсем другим, – заметила я. – Говорят, там, где сейчас залегают угольные пласты, когда-то были огромные леса, и у меня есть кусочек сланца…
Закончить мне не позволили.
– Дорогая моя, – торжественно провозгласил доктор Тиббет, – подобные вещи можно объяснить Всемирным потопом, во время которого мир был уничтожен, а затем воссоздан. Вы заблуждаетесь, что происходит довольно часто с молодыми людьми, если книги вроде сочинения мистера Дарвина попадают в их руки! Мой вам совет, мисс Мартин, сегодня вечером, после того, как вы прочтете главу из Священного Писания, взять пристойный литературный труд, который облагораживает душу. По-моему, такие книги существуют.
– Джеймс Беллинг собрал целую коллекцию окаменелостей, – не сдавался Фрэнк. – За своими экспонатами он ездит в Дорсет и другие места. Надо сказать, в его коллекции попадаются довольно странные существа! В наши дни не существует ничего похожего на них… Дарвин, несомненно, в чем-то прав.
– Я не отрицаю существования окаменелостей, – снисходительно ответил доктор Тиббет. – Я и сам кое-что видел. Они весьма любопытны. Сомневаюсь я в том, что они настолько стары, насколько это утверждается. Даже по самым смелым подсчетам, наш мир не старше нескольких тысяч лет. Не могу я согласиться и с тем, что множество различных созданий произошли от одного предка. Возможно, молодой Беллинг и нашел останки каких-то неведомых существ. Скорее всего, они вымерли во время Всемирного потопа.
– Остается лишь гадать, кем были наши предки… – начал Фрэнк, но закончить ему тоже не дали.
Доктор Тиббет, который до сих пор возражал вполне разумно и спокойно, вдруг побагровел и разразился целой тирадой:
– Не позволю произносить подобные вещи! Человек должен быть венцом творения. Немыслимо, чтобы он был животным, как… как обезьяна! Если бы человек в самом деле произошел от обезьяны, он бы не мог ничего создать! А как же музыка, искусство, литература и философия? Неужели вы считаете все великие мировые цивилизации результатом простой случайности?! Разве обезьяны построили пирамиды? Разве обезьяны способствовали возвышению Рима? Разве шимпанзе записала бессмертные слова Гомера? Разные виды животных и рыб приходили и уходили, но человек всегда обладал превосходящим интеллектом и способностями. Только человек обладает бессмертной душой! Только человек обладает способностью представлять себе то, что лежит за пределами его повседневного опыта. Зверь на такое не способен!