– Знаешь, кто сопричастен? – на такую постановку вопроса я промолчал, а она сказала то, что, наверное, я мог бы сказать себе сам.
Только наедине.
– Тот, кто среди всего хлама, может тратить часть себя на поиск гармонии…
– Ты женат? – вопрос был задан очень просто, и я почему-то не подумал, что просто такие вопросы не задают.
– Разведен. Трижды.
– Никогда не задумывался над тем, почему так произошло?
– Задумывался.
– Ну и что?
– Просто, каждый раз, когда я убеждался, что сделал ошибку, я уже оказывался женатым.
А когда я становился достаточно разумным, чтобы жить настоящим, оно становилось уже в прошлом…
– Кстати, сколько тебе лет?
– Я в расцвете. На пенсию идти еще рано, а браться за ум уже поздно.
О том, что я уже подхожу к тому возрасту, когда вполне можно устраиваться в детскую школу по фигурному катанию – во всяком случае, песок из меня начинает сыпаться, и дети падать на льду не будут, я рассказывать не стал.
Как не стал рассказывать о том, что не вполне понимаю – что ждет меня впереди?
После зрелости.
Сбор урожая или затаривание и отправка к месту хранения…
– Говорят, что ты еще ухаживаешь за молоденькими девочками?
– Все реже и реже.
– Почему?
– Только я начинаю ухаживать, как они уступают мне место в общественном транспорте…
…Я посмотрел на бутерброды с икрой:
– Знаешь, что меня удивляет? Ты ешь икру, а говоришь об учителях. Как ты тогда сказала, – продолжал злиться я, – «Ужасно, что учителя бедные!»
– Зато, как прекрасно ты меня оборвал: «Ужасно не то, что учителя бедные, а то, что к этому привело.»
– Ну а нищие в переходах, чем тебя достали? – не унимался я: «Реформы привели к тому, что во всех переходах стоят нищие!» Ты, что, специалист по реформам для нищих?
– Теперь – да. Ты ведь всем нам так красиво все объяснил: «Реформы могут привести к нищете, а к нищенству приводит отсутствие самоуважения.»
Тебе даже зааплодировали.
– Для чего ты сказала, что богатые должны платить за бедных?
– Чтобы ты мог ответить: «Да, должны. Если хотят, чтобы бедные остались бедными навсегда.»
– А про памятник Дзержинскому? Что это просто скульптура?
– Должна же я была дать тебе возможность показать то, какой ты истинный демократ. Ну, и ты оказался во всем блеске своего гражданского свободомыслия: «Если памятник тирану для нас просто скульптура, значит, мы – рабы!»
– А капитализм в искусстве ты к чему приплела?
– Чтобы ты мог сказать: «Капитализм – это то, чем занимаются люди, когда им не задуряют голову всякими глупостями»
– Зачем была Библия, учащая любить людей?
– Когда ты сказал, что любить людей учит камасутра, а не Библия, любуясь своим остроумием, ты даже не заметил восторженных взглядов женщин.
А я не просто дала тебе возможность блеснуть остроумием, но и женские взгляды заметила.
– Ты, Галкина, серьезный противник, – прошептал я, и Галя вздохнула почти безразлично:
– Скажи мне кто твой враг, и я скажу, кто ты…
Наш спор переставал быть спором, а превращался в какую-то вольную борьбу за то, кто прав:
– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, – не к месту поправил я, но она и здесь переиграла меня:
– Интересно, к Иуде Искариоту это тоже относится?..
Наш спор переставал быть спором, а превращался в какую-то вольную борьбу за то, кто прав:
– Почему мы все время ссоримся?
– Потому, что у нас нет общих врагов…
– Мы выдумываем своих врагов.
– Своих друзей мы тоже выдумываем…
Вопросы появлялись разные, как карты, но было очевидно, что они все из одной колоды. Хотя мы как будто бы и не играли, а все время только расставляли фигуры или тасовали фишки.
За всеми этими вопросами я даже как-то забыл, что хотел спорить с Галкиной.
Она вдруг посмотрела на меня серьезно:
– Скажи, Петр, когда ты споришь со мной, ты часто думаешь, что все бабы – дуры?
– Иногда, – честно признался я. И если бы я этого не сделал, получилось бы не только не честно, но и глупо.
– Петя, бабы – дуры, не потому, что они дуры, а потому, что большинству мужчин хочется так думать.
– Большинству умных мужчин?
– Где ты видел, чтобы умные были в большинстве?..
– Зачем же были газетные статьи? Ведь на них я точно не мог ответить тем же. Если художник станет заниматься опровержениями, ему не останется времени не только на работу, но даже на отдых.
– Отвечал другой человек. Профессор П. Алкинас.
– Ты бы меня с ним познакомила. Поблагодарить надо.