За дверью послышалось грозное рычание.- Чако! Чако! - закричала девочка грубоватым голосом.В коридоре перед кабинетом, вздыбив на загривке шерсть, стояла большая овчарка в наморднике. Тётя Майя осторожно подталкивала собаку сзади. Но овчарка угрожающе рычала и не двигалась.- Отставить! - сказал начальник дивизии и широкой ладонью провёл по гладкому выбритому до синевы черепу. - Чтобы приручить эту собаку, нужен не один месяц, а у нас - считанныe дни. Уведите её!Девочка огорчённо протянула поводок тёте Майе и не очень уверенно сделала, наконец, реверанс.- Спокойно! Спокойно! - произнёс Платайс. - Пройдись по комнате.- И сними, пожалуйста, шляпу, - попросил военный комиссар, молодой и, вероятно, очень весёлый человек с большими карими чуть навыкате глазами.Девочка сдёрнула шляпку и порывисто прошагала от двери к окну и обратно. Новые большие туфли на низком каблуке деревянно постукивали по полу.- Не велики они? - спросил начкомпешраздив.- Малы! - ответила девочка тем же грубоватым голосом. - Я уже палец натёр... ла!Начальник дивизии снова с явным неодобрением погладил рукой по бритой голове, а Платайс сказал:- Больше нельзя - будет слишком заметно!.. Ходи, ходи - дай присмотреться. И не вышагивай, как солдат в юбке! Семени ногами!Девочка несколько раз прошлась по кабинету, поправляя рукой смолисто-чёрные волосы, гладко зачёсанные назад и стянутые на затылке в крохотный пучок. Лицо у неё было бледное, худенькое, плечи костлявые, ноги тонкие. Казалось, что девочка только вчера встала с кровати после тяжёлой болезни.Начкомпешраздив подозвал её к себе, усадил рядом на стул и, переглянувшись с начальником дивизии, спросил:- Как тебя зовут?- Мэри! - ответила девочка и покраснела.- А почему ты краснеешь?- Стыдно... Голос у меня очень хриплый... После тифа. И волосы ещё не успели отрасти. Меня обстригли, когда я болел... ла.- Одно такое ла - и... - начальник дивизии не закончил, но все поняли, что он хотел сказать.- А его не будет! - крикнула девочка сердито. - Это ж первый день!.. Вас бы в платье нарядить, волосы бы покрасить и в туфли бы засунуть - вы бы ещё хуже были!- Мика! - строго произнёс Платайс.Военный комиссар от души расхохотался. Улыбнулся и начальник дивизии.- Это ты верно сказал. Женщина из меня получится плохая, но я и не собираюсь играть эту роль.- А я сыграю! Сыграю!.. И если... если вы меня не пустите, я папу туда тоже не пущу!- Мика! - укоризненно повторил Платайс.- Ты, папочка, путаешь! Я - Мэри!От волнения и страха, что его не пошлют вместе с отцом, у Мики голос стал не такой грубый. Он вскочил со стула, поклонился всем с глубоким приседанием, как учила его тётя Майя, и тоном хорошо воспитанной вежливой девочки спросил:- Можно мне уйти, папочка? У меня сейчас урок художественного вязанья.Когда Мику отпустили, начальник дивизии сказал:- Я бы предпочёл настоящую девочку... Приказывать боюсь - вам ехать, а не мне, - но хотел бы понять, почему вы так настаиваете на варианте с сыном?- Потому что он - сын! - просто ответил Платайс и повторил: - Мой сын. Я знаю его, я его люблю и я могу, имею право идти с ним на риск.- Но когда с вами будет настоящая девочка, риска меньше, - возразил начальник дивизии.- Зато заботы больше. Чужой ребёнок.- А о своём вы не будете заботиться?- Ты не прав, Петр Лаврентьевич! - поддержал Платайса военный комиссар. Представь, что меня ранило, а жена моя заболела. Ну и по доброте душевной взял ты в свою семью мою дочурку. О ком ты больше будешь заботиться: о своих или о моей?- Э! Нет! Не пойдёт! - начальник дивизии выставил вперёд ладонь отгородился от комиссара. - Больно уж твоя Катька егоза большая!Все рассмеялись.- В общем, я за двух Платайсов! - сказал комиссар.- Я тоже! - поддержал его начкомпешраздив.- Ну что ж...