– Ты лучше соображаешь, чем они, даже если сложить их мозги вместе. У тебя есть воображение, а у них его нет.
– Что такое воображение? – спросила я, решив развивать в себе эту способность, раз она нравится Виктору.
– Это глаз разума, который проникает в иные миры. Оно ценней золота, потому что за золото его не купишь.
– И у меня есть этот глаз?
– Есть, совершенно точно. Вот почему тебе нравится лежать в лодке и мечтать.
У нас было любимое озерцо, лежавшее среди горных лугов, гладкое и светлое, как зеркало. Глядя с берега на его ясную гладь, можно было вообразить, что стоишь меж двух небес, одним наверху, другим внизу. Озерцо, питаемое донными ключами, лежало в горной долине, невообразимо зеленой, усеянной весной и летом редкостными цветами и благоухающей тимьяном. По всему горизонту стояли остроконечные вершины отдаленных гор – как стражи, берегущие уединение этого места, отчего казалось, что оно принадлежит только нам. Часто, в теплое время года, мы купались в нем голышом, как невинные дикари, подставляя свои стройные юные тела солнцу и ветру. Виктор был не первым мальчишкой, которого я видела без одежды; в раннем детстве меня не раз купали вместе с моими бывшими братьями-цыганятами. Но в их младенческих телах мужская природа еще почти никак не проявлялась. Конечно, не имея возможности заглянуть за пределы детского круга, я не представляла, что в них происходят такие изменения. Виктор, на несколько решающих лет старше меня, был первым, кто привлек мое внимание к телесному различию между нами или скорее сделал это различие достойным больше чем просто беглого взгляда. Ибо мы оба балансировали у той тонкой черты, за которой любопытство к другому полу, как какой-нибудь чертенок, выскакивает из засады, заставая нас врасплох и придавая невероятную соблазнительность признакам нашей мужественности и женственности.
Однажды мы, наплававшись, вышли из воды и растянулись на траве, подставив тело солнцу. Виктор мгновенно задремал; повернувшись к нему, я любовалась его красивым профилем. Потом приподнялась на локте и прошептала ему на ухо стишок, которому он меня научил:
И прильнула к его губам, не просто чмокнула, а не отрывалась до тех пор, пока наши губы словно сплавились в единую плоть. Когда я наконец оторвалась от него, я была как одурманенная: голова кружилась, сердце колотилось в груди. Опустив глаза, я была поражена, увидев, что он возбудился. Я никогда прежде не видела подобной необычной метаморфозы, происходящей с мужским телом. Резкая дисгармоничность превращения ошеломила меня; эта штука, предъявлявшая себя так бесцеремонно, казалась совершенно неуместным придатком. Почти вопреки желанию мои глаза изучали его форму, заметив вокруг его основания легкую тень волос, которых я раньше не замечала. Не в силах оторвать глаз от зрелища, сжигаемая изнутри каким-то огнем, я разрывалась между желанием рассмотреть его получше и отвести глаза. Я не могла припомнить, чтобы кто-нибудь говорил мне, что это дурно – вот так пялиться на мальчишескую наготу; тем не менее как необъяснимым образом дети будто с воздухом впитывают науку жизни, так я усвоила мнение, что неприлично так себя вести. Возможно, по этой самой причине я не могла оторвать глаз от восхитительной картины. Привлекательный, каким я всегда находила Виктора, сейчас он был еще прекрасней какой-то новой, волнующей красотой. Я видела, каким крепким стал его торс, мускулистый вместо прежней детской пухлости. А лицо – я подняла на него глаза: оказывается (почему я не замечала этого раньше?), оно похудело, черты определились, – стало лицом изящного молодого мужчины. И оттого что я стояла перед столь прекрасным юношей, разглядывая его нагое тело, дыхание у меня перехватило – до сего момента я не знала подобного смятения. Почувствовав мою растерянность, Виктор, которого ничуть не смущал мой взгляд, громко засмеялся и беспечно предложил рассмотреть поближе все, что мне хочется; он и впрямь получал явное удовольствие от впечатления, которое произвел на меня.
– Как ты называешь вот это? – спросил он, указывая на свой напрягшийся пенис.
Существовало много названий, которые я узнала от сыновей Розины; но я постыдилась выговорить их, поняв сейчас, что все они хороши лишь для детей. Обстоятельство требовало взрослого языка, которым я не владела. Потому я ответила, что не знаю, как это назвать.
Примечания
1
Невесту (фр.). (Здесь и далее – прим. перев.)
2
F.R.S., O.B.E. – член Королевского (научного) общества и кавалер ордена Британской империи.
3
Ведьма! (ит.)
4
Не в своем уме (лат.).
5
Человека-созидателя (лат.).
6
Доктор медицины.
7
Не бойся, малышка! Я ничего тебе не сделаю (ит.).
8
Мертвая вещь… для изучения (ит.).
9
Убивают их (ит.).
10
Удушать (ит.).
11
Понимаешь? Без воздуха (ит.).
12
Дачей (фр.).
13
Положение обязывает (фр.).
14
Танцовщица (фр.).
15
Речь о свержении Карла I в середине XVII в. и о психиатрических проблемах Георга III (1738–1820).
16
Королевскому строю (фр.).
17
Способности к геометрии (фр.).
18
Евангелие от Иоанна, 14:2.
19
Вполголоса (ит.).
20
Следовательно (лат.).
21
Одному петуху достаточно десятка кур, но одной женщине мало десятка мужчин (фр.).
22
Феодальный замок (фр.).
23
Козырек (фр.).