— Я тебе обязан.
Он все еще дожевывал тушенку. Хоть банка и стояла пустой на полу. Челюсти двигались размеренно, а глаза с интересом буравили меня. Он ждал.
— Хочешь денег? — спросил я.
Хлюпик нахмурился и уткнулся себе под ноги. Лишнего я брякнул, не подумав. Но ведь искренне.
— Не обижайся, — попросил я. — Но у меня больше все равно ничего нет. А я ведь тебе должен. А так вернешься с хорошими деньгами, заживешь.
— Долго и счастливо? — хмыкнул он.
И в этом вопросе вдруг прозвучало столько боли, злости и бессилия, что я растерялся. Хлюпик смотрел на меня теперь в упор.
— Я не обиделся. И мне не нужны деньги, Угрюмый, — твердо произнес он. — Мне нужна помощь. Я сам заплачу, но ты отведи меня к Монолиту.
«Черт тебя дери, — хотел крикнуть я, — за каким лешим тебе этот сказочный исполнитель желаний? На кой? Его, может, и в природе не существует».
Хотел, но не крикнул.
Он смотрел мне в глаза и ждал ответа.
— Я подумаю, — тихо сказал ему и отвернулся к стенке. Хватит разговоров.
3
Проснулся я рано. Хлюпик сопел на полу в обнимку с рюкзаком. Интересно, что он в него напихал? Не иначе, куртку зажучил. Тихонько скрипнула
дверь. Хлюпик не пошевелился. Умаялся. Пусть спит пока. Вынырнув в коридор, я прикрыл за собой дверь и похромал вниз. Нога по-прежнему давала о себе
знать, но болела не сильно. Бывало хуже.
В зале было пустовато, хотя кто-то то ли еще, то ли уже бубнил в углу, рассказывая собутыльнику, как охотиться на кровососов. Трепачи. Не люблю
пустопорожнего трепа. Хотя иногда что-то полезное услышать и можно, но в основном либо анекдоты с бородой, либо байки про черных сталкеров, Монолит
и прочую ерунду, которую никто не видел. Толку от этой белиберды ноль.
Я споткнулся на собственной мысли. Не ты ли, брат Угрюмый, проснулся с решением прогуляться до одной такой никем не виданной ерунды? Так что за
языком лучше последить.
За стойкой на боевом посту торчал бармен. Сынок, видать, отсыпается. Оно и к лучшему. Малец мне был ни к чему.
Я приветственно вскинул руку. Подошел ближе и встал против барыги-бармена, уперев локти в стойку.
— О, Угрюмый! — излишне радостно приветствовал он. — Живой. Тебе плеснуть чего?
Я покачал головой.
— А я выпью, — сообщил он, вытаскивая банку энергетика. — А то в сон клонит.
Толстые пальцы бармена суетливо откупорили банку. Из жестянки, впрочем, он пить не стал, а достал чашечку и вылил в нее содержимое. Я никогда
не задумывался о том, имеет ли энергетик какой-то цвет, и если имеет, то какой. Пузырчатая жидкость оказалась ядовито-желтой.
Бармен отхлебнул из чашечки.
— А я уж думал — тебе хана, — добродушно поделился он. — Они тебя когда приволокли, ты на полудохлого дебила похож был. Рот раззявлен. Рожа…
цвета такого… знаешь…
Он пощелкал пальцами, огляделся, словно в поисках подходящего цвета.