В ответ Рыбья Кровь вышел на прогалину, где его видно было с ладьи и с противоположного берега и помахал стрелой оперением вверх.
– Бросайте оружие! – крикнул он.
В его собственном колчане оставалось лишь две стрелы, у Меченого вообще ни одной.
– Чем клянешься? – крикнул с ладьи Быстрян.
– Своими будущими детьми, – отозвался Дарник.
По знаку Быстряна все, кто уцелел, поднялись из-за щитов и побросали на берег свои луки и топоры, бросил и он свой меч. Потом они освободили Селезня, который в свою очередь привязал к мачте двоих оставших невредимыми гребцов. После чего охотники со своими напарниками перебрались на левый берег, а Дарник с Меченым и Кривоносом поднялись на ладью. Из двенадцати человек трое были убиты, еще трое тяжело ранены, а четверо – легко. Из ватаги же не пострадал никто.
Купец был ранен стрелой в рот и не мог говорить, только со жгучей ненавистью смотрел на своего юного победителя. Но его взгляд служил Дарнику лучшей похвалой содеянному, значит, все случилось как надо: и подлый обман, и небольшая робость, и верно проведенное сражение, и должное наказание.
Быстрян с одним легкораненым гребцом взялись перевязывать своих товарищей. Кривонос с Меченым сунулись было осматривать тюки и сундуки купца, Дарник на них даже прикрикнул, чтобы они лучше собирали трофейное оружие. Сам он искал и возвращал в колчан свои стрелы. На его собственном счету был один убитый и двое тяжелораненых. Меченый извлекал остальные стрелы.
– Твоя прямо в сердце, – сообщил он, протягивая стрелу Лузге. – А твоя в горло попала, – порадовал он Бортя.
На молодых бойниках лица не было. Если Борть еще старался выглядеть невозмутимым, то Лузгу от протянутой ему стрелы с еще дымящейся кровью стало рвать. Никто, казалось, его слабости не заметил.
С некоторой оторопью Дарник вдруг осознал, что вместо простого ответа на оскорбление и освобождение своего раба он теперь завладел купеческой ладьей, полной товара. Впрочем, на его внешней невозмутимости это как всегда никак не отразилось.
Общими усилиями ладью развернули вниз по течению, Лисич и Борть отправились с лошадьми берегом, а остальные тронулись на ладье речным путем.
Дарник нет-нет, да поглядывал на мертвого кормчего – вот он его первый убитый. Только никакого особого волнения почему-то нет. Возможно из чувства своей полной правоты. Немало поразила его и результативность стрельбы из лука, то, что они победили так играючи.
Когда приплыли к своему береговому стану, пара Лисича была уже там. Девушки встречали ладью слегка растерянными – как приветствовать мужчин, убивших много врагов, им было не очень понятно: ликовать или ахать при виде ран. А ран у победителей как раз и не было. Нашли выход, кинувшись обнимать Дарника и Селезня, отчего спасенный мальчишка даже растроганно расплакался.
Вообще все ощущали сильную неловкость – то, что на ратном поле выглядело бы как геройский подвиг, здесь, в лесной глуши, имело вид самой настоящей разбойной расправы. Холодный рассудок сохранялся, казалось, лишь у Быстряна.
– Что дальше будешь делать, орел? – спросил он у Дарника так, чтобы никто не слышал.
«Дальше» касалось не сегодня и не завтра, а совсем дальше, понял Дарник, но ничего не ответил. Он то и дело ловил на себе пытливые взгляды ватажников, желавших понять, как чувствует себя он сам. Чувствовал крайне озабоченно, но никому об этом знать не следовало.
Отдав распоряжение копать для убитых общую могилу, он занялся осмотром добычи. Помимо основных товаров на ладье находилось множество дорогих вещиц, назначения которых юный бежечанин просто не знал. Среди трофейного оружия он с радостью обнаружил новый рычажный самострел, которым никто на ладье не успел почему-то воспользоваться, а также особые парные мечи – большой и малый, с узкими лезвиями и с кривым зубом-ловушкой у рукояток для захвата меча противника.
В вещах Стерха обнаружилась шкатулка с серебряными и золотыми монетами, при виде которых у охотников алчно заблестели глаза. Чтобы охладить их пыл, Дарник нарочно обвязал шкатулку веревкой с замысловатыми узлами и сунул на прежнее место.
– Что будем делать с ними? – спросил Кривонос, указывая на тяжелораненых, возле которых суетились Черна с Зорькой.
Положение утыканного стрелами верзилы-телохранителя, гребца, раненого в живот, и купца с наконечником стрелы в глубине рта выглядело безнадежным. Проще всего их было прикончить, но ватажники и без того были пресыщены кровью, да и перевозка их на ладье была не в тягость.
– Берем их с собой.
– Ты хочешь плыть на ладье? – удивился Кривонос. – Лучше разделить добычу, а ладью сжечь.
– Я подумаю и решу, – ответил Дарник.
Пока копали могилу, умер раненый в живот гребец. Когда трупы всех четырех убитых забросали землей, Дарник обратился к пленникам с речью:
– Ваш купец поступил со мной нечестно, вы все были этому свидетелями. Посмотрите теперь на него, не моя стрела в него попала, а чья-то другая, но он все равно умирает мучительной смертью. Никто из вас не возразил, когда вы забирали моего человека, и теперь четверо из вас уже отправились к своим предкам. Справедливо я сделал или нет, решать вам. Сейчас мы отправляемся в путь. Кто не хочет следовать с нами, может идти своей дорогой, получит лошадей, еду, по пять дирхемов и тихую мирную жизнь. Кто пойдет с нами, будет нашим товарищем, получит ратную славу и богатство.
Гребцы молчали, тихая мирная жизнь в незнакомой земле без сильного предводителя представлялась им еще большим злом, чем подчинение безумному юнцу, который, по крайней мере, знает, чего хочет, да и привычная ладья была понадежней лошадей с запасом пищи и денег. Дарник не понимал этого и мысленно поздравлял себя с новым пополнением своего отряда. Важно было только получить ответ еще и от Быстряна.
– А ты что решил? – обратился он к нему чуть погодя.
– Пока жив мой хозяин, я тебе ничего не скажу, – ответил рус.
Перед тем как покинуть стоянку, Дарник отдельно собрал ватажников. Похвалив всех за меткую стрельбу, он сделал замечание насчет расхода стрел: впредь, чтобы у каждого всегда в колчане их было не меньше двадцати, и чтобы после боя обязательно собирать их назад – иначе наконечников не напасешься. Наказал также приглядываться к шестерым гребцам, чтобы все позже из них могли выбрать себе подходящего младшего напарника. Троица тростенцов довольно переглянулась – скоро и они станут старшими.
9
День уже клонился к вечеру, и не имело смысла пускаться в путь, но тут один из гребцов вспомнил, что ниже по течению, в нескольких верстах отсюда находится большое городище, где наверняка есть знахарь, способный облегчить муки раненых. Дарник тотчас объявил сборы в дорогу, которые не заняли много времени.
Пару Кривоноса послали гнать вдоль берега пятерых лошадей, остальные кое-как разместились на ладье.
Двум уцелевшим гребцам помогали на веслах Лисич с Бортем и Меченый с Селезнем. Быстрян с девушками хлопотали на носу возле раненых. Дарник сидел на корме у руля, с удовольствием ощущая, как большое судно подчиняется малейшему его движению, и думал о грядущем. Что делать дальше? Самому притвориться купцом и ездить с товаром по рекам все лето? Даже если все сойдет гладко, нужно ли это ему? Основать собственное селище и сделать его неприступным гнездом братства бойников? При самом удачном исходе он будет всего лишь хозяином маленького кусочка земли, который можно объехать верхом за один день. Распродать добычу на ближайшем торжище и поделить все поровну? А как ее делить и между кем? Но если они начнут все делить, тогда им точно название разбойничья ватага, место которой на виселице.