Но не успела она прочитать и строки, как письмо съежилось, вспыхнуло оранжевым пламенем и превратилось в осиный рой. Гробыня взвизгнула пронзительно и обреченно, как бензопила, встретившая своей смертоносной цепью гвоздь. Звенящие полосатые насекомые облепили Склепову и, быстро переползая по голым рукам Гробыни, сложились в предостережение:
“ДЕВУШКА С ХЛЕБ-ЭНД-СОЛ! НЕ СУЙ СВОЙ НОС В ЧУЖИЕ ДЕЛА!”
Глупый Паж, скрипя костями, повернулся на подставке и сделал шпагой выпад, явно собираясь проткнуть пару ос, а вместе с ними и Гробыню.
– Ааа-а-аа! – крикнула Склепова, едва увертываясь от услужливого скелета.
Последняя оса, продолжавшая висеть в воздухе, быстро спикировала на нос Гробыне и жалом поставила на нем решительную точку. Взвыв, Склепова завертелась ужом, стряхивая с себя ос, но те уже превратились в седой бумажный пепел…
– Ну, Пуппер! Ну, гад ползучий! Попадешься ты мне, когда я куплю инкубатор и буду выводить гремучих змей, – разглядывая в зеркале распухший нос, сказала Гробыня.
Глава 5
ЩИТ ПЕРСЕЯ
В четыре часа утра в комнате у Тани негромко сработал заговоренный с вечера зудильник. Пора было тащиться на свидание с Пуппером. Таня присела на кровати. Голова была точно свинцовая.
“Гурий выбрал неудачное время. Пусть ничего не ждет. На рассвете я не настроена на романтику”, – зевая, подумала Таня.
На Черных Шторах суетливо прыгали фрагменты недавнего сна. Сон был неприятный. Жар-птиц на плече у Ваньки Валялкина превращался в жирную таксу Дурневых, кривоногую, как антикварная козетка тети Нинели. Но это было еще не все. Таня, со страхом смотревшая на Ваньку, видела, как его лицо приобретает все больше сходства с лицом Пуппера, на лбу появляется шрам, а в руке метла. А она – та, другая Таня из сна – кидается к Пупперу на шею…
– Дрыгус-брыгус! — буркнула Таня, одним заклинанием решительно сметая с Черных Штор весь компромат.
– Гроттерша, кто это звонит? – не открывая глаз, спросила Гробыня.
Малютка Гроттер сообразила, что спросонья не выключила зудильник.
– Твой Шейх Спиря. Подойдешь? – сказала Таня первое, что пришло ей в голову.
– О нет, только не он! У меня от него диатез начинается! Скажи ему, что я вышла замуж за Усыню или повесилась, – пробурчала Гробыня и вновь уткнулась носом в подушку.
Полминуты спустя Склепова уже сопела в обе дырочки. Дождавшись, пока на Шторах появится Гуня Гломов, идущий под ручку с Пуппером, одетым в шотландскую юбочку, Таня оделась и выскользнула из комнаты.
Она уже спускалась по Главной Лестнице и была недалеко от подъемного моста, когда внезапно из арки вынырнула темная шаткая фигура. Таня вскинула руку с перстнем.
– Искрис фронтис! — крикнула она. Ей невесть что пришло в голову.
– Эй, Гроттерша, ты чего? Это же я! – испуганно воскликнул кто-то. Таня отдернула руку. Боевая искра прошла выше и затерялась в лабиринтах. Ее вспышка выхватила из темноты бледное лицо Жоры Жикина.
– Ты что здесь делаешь? – спросила Таня.
– Ждал Лоткову. Она назначила мне встречу у гробницы царя Гороха. Всю ночь проторчал. Кости Гороха опять ворочаются – небось заговорил кто-то, – грустно сообщил Жикин.
– И где Лоткова?
Жора вздохнул. Подозрительность вступила в борьбу с глупым тщеславием. После непродолжительной схватки тщеславие взяло верх.
– Э-э… Она не пришла, – сказал он вскользь.
– А! – протянула Таня.
– Думаю, она случайно уснула и видит меня во сне. Великая любовь, женские нервы и все такое. С Катькой такое случается, – поспешно добавил Жикин.
– А!
– Да и вообще, я рад, что так все вышло.