Его величество хмыкнули с интересом и углубились в чтение. Затем Эдвард II около часа пребывал в задумчивости, кушая фисташки. Наконец король просветленно воскликнул: «О! Серафимушка!» – и, звякнув в колокольчик, велел слуге отнести письмо Серафиму Нексусу.
С указанием разобраться и по исполнении доложить.
– …вот, разбираюсь. На, дружок, почитай. Ехать-то тебе придется!
– Куда ехать? – оторопел Мускулюс.
– Не кудыкай, дорогу закудыкаешь, – строго напомнил вредитель.
– Далеко ли? – поправился малефик.
– В эти самые Заусенцы. Проклятие у них, понимаешь!
– Проклятие? Кто их, телепней, проклял?
Старец развел руками на манер уличного фокусника. Складывалось впечатление, что он вот-вот должен был достать из шляпы незнакомца-проклинателя, да передумал. Или фокус не удался.
– Нихон Седовласец. Сто лет назад.
– Нихон? Ерунда! Он никогда никого…
– Знаю, отрок. Не проклинал. Никогда, никого, ни за что. А этих, выходит, проклял. Аккурат в Гурьин день Нихонову проклятию сто лет исполняется. Поедешь, зарегистрируешь в «Старую клячу»…
«Старой клячей» в лейб-малефициуме именовали «Клятый свод» – перечень известных Высокой Науке проклятий, с фиксацией прямых и косвенных воздействий, а также с базовыми методиками снятия. В свое время Андреа чуть не свихнулся, заучивая: «На объект, на жизнь объекта, на окружение объекта, на посмертие объекта, на объектальную деятельность…»