Трапперы у костра все еще ничего не замечали.
Сильный Как Олень пошел вперед и громко закричал:
— Хэ-хо! Хэ-хо! Томас, Тэо!
В ответ, словно карканье, послышалось:
— Хэлло! Хэлло!
Оба траппера вышли из-за деревьев, размахивая руками.
— О! Да это парень вождя! Откуда ты? Где ваши палатки?
Сильный Как Олень что-то отвечал, но Харка, приближаясь к ним верхом, не мог расслышать его негромких слов. Трапперы, видимо, знали немного язык черноногих, как и большинство здешних охотников.
— Сто чертей! Это удивительно! Да где же твой друг? — кричали они.
Тут подскакал и Харка. Оба траппера с удивлением посмотрели на притороченные туши рысей.
— Доннер-веттер! Пара рысей! Вы охотились на рысей! Ох, детки, детки! А какое замечательное ружье у твоего Друга!
Харка едва сдержал смех.
— Пошли к огню, я покажу вам мое ружье, — сказал он по-английски бородачам.
— Прекрасно, прекрасно! Он нам покажет ружье. Такой зеленый мальчишка — и уже ружье! А у нас как раз жареный лось, на неделю сразу наедитесь.
Охотники и юноши с мустангами направились к костру. Томас и Тэо расшевелили огонь, и стало светлее. Харка слез с мустанга, подошел к одному из бородачей, вручил ему ружье и сказал:
— Это ружье я дарю моему старшему брату. Он может навсегда им владеть.
— Ко всем чертям, ко всем чертям! Ну что это ты надумал, парень! Ты не можешь дарить такие ружья, это дорогая штучка. Что тебе скажет отец? Спасибо, парень, но нет, нет… Какой-то кусок жареной лосятины не стоит такого ружья. Нет, нет, молодой индсмен не имеет никакого представления о том, что чего стоит, никакого представления! Итак, хватит. Держи при себе свою стрелялку. У меня есть ружье, и второе мне ни к чему. Хм, да ведь оно совершенно такое же, как мое. Подожди, я покажу…
Бывалый бородач принялся шарить в траве.
— Проклятье! Тысяча проклятий и тысяча чертей! Чертовы шутки! Ведь вот тут лежало ружье! Ну куда ты его, Тэо, задевал?
— Никуда не задевал, никуда не задевал, Томас. Ты на целый час раньше меня появился на свет, и, по-моему, у тебя это уже старческое.
— А ты — на целый час позже, поэтому ты еще птенец! Зеленый птенец, совсем зеленый! Пожалуйста, можешь сам посмотреть. Вот примятая трава, вот след на песке от приклада. Дай-ка мне на секундочку твою штуку, индеец. Я кое-что покажу Тэо. Гляди, беби, я кладу сюда ружье, и оно точно совпадает со следом. Значит, здесь лежало ружье. Где же оно теперь?
— Снова на своем месте, — спокойно ответил Тэо.
Харка молчал, и только глаза его смеялись.
— Почему снова? Здесь лежит ружье, которое принадлежит молодому индсмену.
— Ты на целый час раньше меня появился на свет, и ты уже старик, Томас. Посмотри на зарубки на прикладе.
— Какие зарубки? А-ах! Все черти и ведьмы мира! Откуда же они взялись? И правда зарубки. Я сделал их прошлой весной, когда проучил этого подлеца Петушиного бойца-Билла. Я думаю, он теперь давным-давно жарится на том свете в аду.
— Нет, — сказал Харка.
— Нет? Что значит нет?
— Прошлой осенью он еще был жив.
— Откуда ты знаешь?
— Мой отец и я — мы встретили его у Найобрэры.
— О! Он еще жив? Вот жаль! Действительно, жаль. Очень жаль. Слушай, но откуда же на твоем ружье эти зарубки? Прямо колдовство!
— Нет, я не колдовал, мой старший белый брат. Я был только очень осторожным, неслышным, быстрым.
— Ты-ы? Ты-ы? Ты-ы?.. — Томас остался стоять с открытым ртом.
Тэо громко хохотал и шлепал себя ладонями по ногам. Он буквально переламывался пополам от хохота.
— Мой брат Томас, ты часом раньше меня появился на свет, но соображаешь ты часом позже. Этот маленький краснокожий джентльмен спер у тебя ружье, чтобы показать тебе, что ты старый осел, и теперь, как настоящий джентльмен, возвращает тебе обратно.
Томас даже сник.