Я спешу к кассе, и кассирша мне дружелюбно улыбается. Скорее всего, она не просто кассирша, а хозяйка магазина – я видела, как она беседует с поставщиками. (Не то чтобы я уж очень часто захаживаю сюда, просто как-то получается, что часто ее вижу.)
– Здравствуйте, – говорит она. – Вам явно приглянулись эти рамки, да?
– Да, – отчетливо и громко отвечаю я. – Они ведь такие необыкновенные и при этом недорогие!
Но покупательница разглядывает какой-то дурацкий стеклянный графин и даже не слушает меня.
– А сколько вы их уже купили? Кажется, не меньше… двадцати?
Что за ерунда? О чем это она?
– Или даже тридцати?
Я смотрю на хозяйку магазина в полном недоумении. Она что, следила за мной всякий раз, когда я сюда приходила? Это разве не противозаконно?
– Неплохая коллекция, должно быть, – вежливо добавляет она, заворачивая рамку в тонкий пергамент.
Надо что-то ответить. Иначе эта женщина будет думать, что кроме меня рамки Сьюзен никто и не покупает. Это даже смешно! Скажите на милость, тридцать! Да я купила-то всего четыре… или пять.
– У меня их не так много, – поспешно вставляю я. – Вы меня, наверное, с кем-то путаете… с другими покупателями. Я даже вовсе не за рамкой зашла, – смеюсь я нервно, всем видом стараясь показать нелепость такого предположения.
Наугад хватаю горсть больших деревянных букв из корзины у кассы и отдаю их кассирше. Она улыбается и начинает выкладывать их друг за другом на бумаге.
– П…Т…Р…Р… – Она в недоумении останавливается. – Вы хотите составить имя ПИТЕР?
Господи боже мой! Ну неужели обязательно надо покупать вещи с какой-то целью?
– Хм… да… Для моего… крестника. Ему три года исполняется.
– Какая прелесть! Ну тогда добавим «и» и «е» и уберем лишнюю «р»…
Она по-доброму смотрит на меня – как на умственно отсталую. И тут ее винить не в чем – как еще можно смотреть на человека, который не знает, как пишется имя «Питер», при том, что это имя его крестника.
– С вас… сорок восемь фунтов, – подсчитывает она, пока я вытаскиваю кошелек. – Знаете, если вы сделаете покупку на пятьдесят фунтов, то получите в подарок ароматизированную свечу.
– Да? – Я заинтригована. Хм, хорошая свеча мне бы не помешала. Тем более что всего-то нужно потратить еще два фунта… – Думаю, здесь можно найти что-нибудь… – Я растерянно оглядываю магазин.
– А вы возьмите еще буквы и составьте фамилию крестника, – подсказывает кассирша. – Как его фамилия?
– Уилсон, – с ходу брякаю я.
– Уилсон, прекрасно. – И, к моему ужасу, она начинает выуживать из корзинки деревянные буквы.
– Постойте, лучше не надо! Потому что… его родители разводятся, и, возможно, ему придется поменять фамилию.
– Что вы говорите? – Она сочувственно бросает буквы обратно в корзинку. – Какой ужас. А они, значит, расходятся со скандалом?
– Ага. – Я шарю глазами по полкам, раздумывая, чего бы еще купить. – С большим скандалом. Его мать… она сбежала с садовником.
– Правда? – У кассирши-хозяйки округляются глаза. Рядом какая-то парочка слушает меня, раскрыв рот. – Сбежала с садовником?
– Да, он очень… привлекательный мужчина, – придумываю я на ходу, беру шкатулку для украшений и смотрю на цену – семьдесят пять фунтов. – Она не могла устоять перед соблазном. Муж обнаружил их вдвоем в сарае для инструментов. В общем…
– Боже правый! – ахает продавщица. – Бывает же такое!
– Поверьте, бывает, – поддакивает голос из дальнего угла магазина.
Что?
Я судорожно оборачиваюсь и вижу, что ко мне направляется та женщина, что рассматривала рамку Сьюзи.
– Насколько я понимаю, вы говорите о Джейн и Тиме? – спрашивает она. – Какой ужасный скандал, правда? Но, по-моему, малыша звали Тоби.
Что?
Я молча таращусь на нее – от удивления у меня даже голос пропал.
– Наверное, имя Питер ему дали при крещении, – выдвигает версию кассирша и указывает на меня: – Это его крестная.
– А, так вы та самая крестная! – вскрикивает покупательница. – Да, про вас я тоже наслышана.
Господи, что происходит? Бред какой-то.
– Тогда, может, вы расскажете мне, – женщина подходит ближе и заговорщицки понижает голос, – принял ли Тим предложение Мод?
Я оглядываю притихшую аудиторию. Все ждут моего ответа.
– Да, принял, – осторожно говорю я.
– И как, получилось? – Кажется, от любопытства у нее вот-вот выскочат глаза.
– Хм… нет. Они с Мод… в общем… они поссорились.
– Правда?! – От изумления она прикрывает ладонью рот. – Поссорились? А почему?
– Ну, знаете… – в отчаянии бормочу я, – то, другое… мелочи всякие… кому мыть посуду… Пожалуй, я расплачусь наличными. – Порывшись в кошельке, выкладываю на прилавок пятьдесят фунтов. – Сдачи не надо.
– А как же ароматизированная свеча? – спрашивает продавщица. – Можете выбрать ваниль, сандал или…
– Не надо, – кидаю я уже на ходу, спешно ретируясь в направлении выхода.
– Стойте! – кричит женщина. – А что случилось с Иваном?
– Он… эмигрировал в Австралию! – И я захлопываю дверь.
Ох, чуть не попалась. Пойду-ка я лучше домой.
Добравшись до угла, я останавливаюсь и перекладываю пакеты. Точнее сказать, я запихиваю все покупки в один пакет из обувного магазина, чтобы в глаза не лезли.
Только не подумайте, что я пытаюсь их спрятать. Просто удобнее нести все в одном пакете.
Хоть бы удалось прошмыгнуть в свою комнату, не столкнувшись со Сьюзи. Но не тут-то было. Когда я открываю дверь, Сьюзи сидит на полу в прихожей и сооружает какой-то сверток.
– Привет! Туфли нашла?
– Да! – радостно сообщаю я. – Конечно. Те самые. И мой размер.
– Ой, давай посмотрим!
– Ну, я пойду… их распакую. – И я устремляюсь в свою комнату, стараясь выглядеть непринужденно. Но я знаю, что не только лицо, но даже походка у меня виноватая.
– Бекки! Что еще у тебя в сумке?
– В сумке? – удивляюсь я. – Ах, в этой сумке. Да так… мелочи всякие. Ерунда…
Я виновато замолкаю, а Сьюзи складывает руки на груди и делает очень суровое лицо.
– Показывай.
– Ну ладно, – сдаюсь я. – Понимаю, что обещала купить только одну пару. Но прежде чем ты начнешь ругаться, посмотри на это. – Я вытаскиваю вторую обувную коробку из пакета, снимаю крышку и медленно достаю оттуда одну оранжевую босоножку. – Ты только взгляни.
– Мамочки! – восторженно выдыхает Сьюзи. – Какая… прелесть! – Она берет туфельку в руки и нежно гладит мягкую кожу ремешков, но тут же вспоминает о своей строгости. – Бекки! Они ведь тебе не нужны!
– Нужны! – оправдываюсь я. – Это я… на потом купила. Это как бы… вложение капитала.
– Вложение?
– Ну да. Я как бы экономлю деньги, потому что теперь, когда я купила эти босоножки, мне в будущем году вообще не придется тратить денег на обувь. Ни пенса!
– Правда? Вообще ни пенса? – подозрительно спрашивает Сью.
– Конечно! Честное слово, Сью. Я же все время буду ходить в этих туфельках. Мне как минимум год не нужно будет покупать новые. Или даже два года!
Сьюзи молчит, а я закусываю губу. Сейчас она прикажет отнести туфли обратно. Но Сьюзи осторожно трогает апельсинчик.
– Надень их, – вдруг говорит она. – Дай хоть посмотрю!
В волнении я достаю вторую туфлю и надеваю их. Идеально сидят. Оранжевые босоножки. Изящные, как туфельки Золушки.
– Ох, Бекки! – Восхищение в ее глазах красноречивее любых похвал.
Честное слово, иногда мне хочется выйти замуж за Сью.
После того как я продефилировала пару раз по коридору, Сьюзи удовлетворенно вздыхает, тянется к пакету и вытаскивает оттуда сверток из магазина подарков.
– Ты еще что-то купила?
Из пакета вываливаются деревянные буквы. Сьюзи складывает их в слово.
– Питер? А кто это?
– Просто Питер, и все, – уклончиво отвечаю я, отнимая у нее сверток, пока она не нашла там свою рамку. Однажды Сьюзи застукала меня, когда я покупала ее рамки в другом магазине, и очень рассердилась. Она тогда сказала, что если я захочу, она с радостью сделает мне сколько угодно бесплатно. – А ты не знаешь никого с таким именем?
– Нет, – отвечает Сью. – Но мы могли бы завести кота и назвать его Питером!
– Еще подумаем… Возможно. Ну, мне пора – надо готовиться к завтрашнему дню.
– Кстати, чуть не забыла. Тебе звонил Люк.