В первые две недели Десмонд был тенью своего отца. Он вел себя сдержанно и почтительно, тщательно выбирал вопросы, словно не желал испытывать терпение отца. У нас были четкие инструкции о том, как следовало отвечать. Если сын Садовника спрашивал нас о нашем прошлом, нам следовало опускать глаза и бормотать что-то про тяжелую жизнь, о которой лучше не вспоминать. Только на пятый или шестой раз это стало казаться ему странным.
Учитывая, что Десмонд вообще заметил нечто странное, я переменила свое мнение о его сообразительности. Хоть и незначительно. Ведь он по-прежнему принимал на веру, что говорил его отец.
Десмонд приходил по вечерам, на несколько часов. Не каждый вечер, но довольно часто когда возвращался с занятий, и если задано было немного. На этот период Эвери вообще было запрещено появляться в Саду, а Садовник не притрагивался к нам в присутствии Десмонда. Он приходил к нам после, или прежде, только не на глазах сына. Стены поверх витрин с Бабочками оставались опущенными, и мы неделями могли не видеть мертвых девушек. Было, конечно, немного совестно оттого, что мы старались не думать о них, но мы были рады хотя бы на время забыть о надвигающейся смерти. И о бессмертии.
Знакомство Десмонда с Садом проходило по всем правилам, как было заведено еще у Лионетты. Сначала ты их успокаиваешь. Потом начинаешь показывать и объяснять, понемногу, одно за другим. Ты не заговариваешь сразу о татуировках или о сексе. Ты знакомишь их с каким-то аспектом, ждешь, пока они свыкнутся с этим, и только потом переходишь к следующему.
По этой и по многим другим причинам я не могла сравниться в этом с Лионеттой.
Независимо от того, был Десмонд в Саду или нет, я придерживалась своего прежнего распорядка. По утрам беседовала с девушками в пещере, бегала по коридору перед обедом и вечерами читала на вершине скалы или играла у подножия. С чего бы ни начиналась их прогулка, заканчивалась она, как правило, на вершине скалы, за разговорами со мной. Иногда с нами бывала Блисс. Хотя обычно она избегала их и, если видела, как они поднимаются по тропе, спускалась с другой стороны.
Садовник, зная характер Блисс, не возражал. Это снижало риск того, что Десмонд узнает правду прежде, чем он подготовит сына должным образом.
В тот вечер, когда Десмонд в последний раз был в Саду под присмотром отца, Садовник провел с нами некоторое время, после чего оставил нас, спустился по тропе и скрылся в коридорах. Думаю, ему не хватало Бабочек, скрытых за перегородками. Но после его ухода разговор не клеился. Десмонд не знал, что еще сказать, а мне не было до этого дела, поэтому я вернулась к книге.
* * *
К «Антигоне»? спрашивает Эддисон.
К «Лисистрате», поправляет она с улыбкой. Нужно было что-нибудь полегче.
Такого читать не приходилось.
Не удивительно. Такое оценит скорее тот, у кого есть постоянная девушка.
Откуда
Что тут удивительного? После того, как вы тут ворчали, рявкали, бестактно перебивали будете утверждать, что у вас есть жена или девушка?
Не удивительно. Такое оценит скорее тот, у кого есть постоянная девушка.
Откуда
Что тут удивительного? После того, как вы тут ворчали, рявкали, бестактно перебивали будете утверждать, что у вас есть жена или девушка?
Эддисон краснеет, он явно в бешенстве, но уже знает, что к чему, и повторно на эту удочку не попадется.
Инара усмехается, глядя на него.
Зануда.
Некоторые вообще-то делом заняты, парирует он. Попробуйте выбраться на свидание, когда в любую минуту могут вызвать на работу.
Ваш напарник вот женат.
Он женился, когда учился в колледже.
Эддисон в колледже попал под арест, и ему было не до женитьбы, замечает Виктор, и Брэндон краснеет еще гуще.
Инара оживляется.
За пьянство и беспорядки? Или распутные действия?
Нанесение увечий.
Вик
Но Виктор не дает ему договорить.
На территории колледжа произошло несколько изнасилований, но администрация и местная полиция провалили расследование. Возможно, намеренно, поскольку подозреваемым был сын начальника полиции. Обвинение так и не выдвинули, руководство колледжа не применило дисциплинарных мер.
Тогда Эддисон сам выследил парня.
Они оба кивают.
Линчеватель, Инара вновь откидывается на спинку, на лице у нее задумчивое выражение. Разочаровавшись в правосудии, добиваешься его сам.
Много лет прошло с тех пор, бормочет Эддисон.
В самом деле?
Я уважаю законы. Может, они не идеальны, но это законы, и ничего с этим не поделаешь. Без правосудия не будет порядка и надежды.
Виктор видит, что Инара внимательно слушает и обдумывает его слова.
Мне по душе ваши мысли о правосудии, говорит она после некоторых раздумий. Хотя не уверена, что таковое существует.
Существует, отвечает Эддисон и стучит пальцем по столу. Это тоже часть правосудия. И сейчас мы добиваемся правды.
Она улыбается.
И пожимает плечами.
* * *
Мы долгое время просидели в тишине, и он все больше нервничал, ерзая на камне и потея рядом с нагретой солнцем стеклянной крышей. Я не обращала на него особого внимания, пока он не кашлянул, готовый прервать молчание. Тогда я заложила пальцем книгу и взглянула на него.