От Эддисона и Рамирес еще что-нибудь есть? спрашивает он, не сводя глаз с девушки.
Эддисон возвращается. Рамирес еще в больнице, с родителями самой младшей девочки, отвечает одна из женщин.
Ивонна старается не смотреть на девушку в комнате, даже на мониторы не взглянет. Она сегодня первый день после декрета, дома у нее маленькая дочь. Виктор думает, не отстранить ли ее от дела, но она, пожалуй, и сама скажет, если ей станет тяжело.
Это с нее начался розыск?
Она пропала всего несколько дней назад. Отправилась в торговый центр с друзьями и исчезла. Как говорят друзья, пошла в примерочную и не вернулась.
Что ж, одной меньше.
В больнице они сфотографировали всех девушек даже тех, кто умер по дороге и теперь проверяли их по базе данных. Но на это уйдет еще некоторое время. У тех, кто пострадал меньше остальных, агенты и врачи пытались узнать имена. Но они только оглядывались на эту девушку, которую явно считали своим лидером, и в большинстве своем молчали. Некоторые, казалось, что-то взвешивали, а потом принимались плакать и поднимали на уши медсестер.
Но с этой девушкой все было иначе. Когда с ней заговаривали, она просто отворачивалась. Можно подумать, ей нет никакого дела до тех, кто ее найдет.
И кое-кто из группы даже сомневается, что она жертва
Виктор допивает кофе и со вздохом сминает стаканчик, бросает его в мусорное ведро возле двери. Он бы предпочел дождаться Рамирес. В подобных обстоятельствах при допросе всегда желательно присутствие женщины. Вот только дождется ли он ее? Неизвестно, сколько еще времени она пробудет с родителями, и не приедут ли в больницу другие, когда в СМИ опубликуют фото. Если опубликуют, поправляет сам себя Виктор и хмурится. Он терпеть этого не может. Терпеть не может, когда фотографии жертв появляются на экранах и в газетах и не дают им забыть того, что с ними случилось. По крайней мере, можно подождать до тех пор, пока не придут данные пропавших девушек.
У него за спиной распахивается дверь и громко хлопает. Комната звуконепроницаема, но стекло вибрирует, и девушка, быстро выпрямившись, смотрит на зеркало. И на тех, кто за ним стоит.
Виктор не оборачивается. Никто не хлопает дверьми так, как Брэндон Эддисон.
Какие новости?
Сопоставили несколько последних заявлений о пропаже, родители едут. Пока что все с Восточного побережья.
Виктор убирает фотографию со стекла и прячет обратно в карман.
А насчет нашей подопечной?
Некоторые называли ее Майей, после того как ее забрали. Фамилии не слышали.
Имя настоящее?
Эддисон фыркает.
Сомневаюсь, он пытается застегнуть куртку, надетую поверх футболки с принтом «Редскинз»[1]. Когда оперативная группа обнаружила выживших, у Виктора и его людей был выходной, и их вызывали в спешке. Зная повадки Эддисона, Виктор рад, что на футболке нет голых женщин. Мы отправили группу обыскать дом. Может, ублюдок сохранил что-нибудь из личных вещей
Хотя мы оба понимаем, что он посягнул на самое личное, что у них было.
Эддисону, вероятно, вспомнилось увиденное в поместье. Он не спорит.
Хотя мы оба понимаем, что он посягнул на самое личное, что у них было.
Эддисону, вероятно, вспомнилось увиденное в поместье. Он не спорит.
Почему она? спрашивает Брэндон. Рамирес говорит, там были и другие, кто в состоянии говорить. Они напуганы, и до них, наверно, легче достучаться. А с этой, похоже, пойдет не так гладко.
Остальные смотрят на нее. Я хочу знать почему. Им всем не терпится попасть домой, так почему же они смотрят на нее и отказываются отвечать на вопросы?
Думаешь, она как-то причастна к этому?
Это нам и предстоит выяснить, взяв бутылку воды со стойки, Виктор делает глубокий вдох. Ладно. Давай поговорим с Майей.
Они входят; девушка устраивается поудобнее на стуле, сплетает забинтованные пальцы на животе. Ее поза, вопреки ожиданиям, ничем не выдает напряжения. Судя по хмурому взгляду, Эддисон тоже озадачен. Она оглядывает обоих, очень внимательно, и невозможно прочесть по ее лицу, что она при этом думает.
Спасибо, что согласились пойти с нами, произносит Виктор, не упомянув, что особого выбора у нее и не было. Это специальный агент Брэндон Эддисон, а я руководящий специальный агент Виктор Хановериан.
Уголки ее губ чуть приподнимаются. Трудно назвать это улыбкой.
Специальный агент Виктор Хановериан, повторяет она хриплым от дыма голосом. С ходу и не выговоришь.
Зовите меня Виктором, если вам удобнее.
Мне без разницы. Но все равно спасибо.
Виктор отвинчивает крышку и протягивает ей бутылку, а сам при этом обдумывает манеру общения. Она явно не из пугливых и довольно спокойно воспринимает все произошедшее.
Как правило, на этом знакомство не заканчивается.
Добавите пикантных подробностей? Вы любите плести корзинки и плаваете на длинные дистанции, а Эддисон щеголяет по улицам на каблуках и в юбке?
Брэндон бьет кулаком по столу и повышает голос:
Ваше имя?
Вы не очень-то учтивы.
Виктор закусывает губу и с трудом сдерживает улыбку. Вряд ли это поможет делу и уж точно не поднимет настроение Эддисону, но удержаться трудно.
Не могли бы вы представиться?