«Еще час, и полностью стемнеет, думал он. Неужели это все?» Теперь взгляд его рассеяно скользил по ветхому подоконнику маленького окна, уродливым столам его коллег по работе, по стенам, обклеенным отвратительными обоями грязного цвета. Сослуживцы давно уже напоминали ему старые вещи, непонятно зачем извлеченные кем-то на свет из бабушкиного пыльного сундука и оттого еще пахнущие нафталином. Трудно было поверить, что эти людишки, а именно так мысленно называл Никиткин сослуживцев, неустанно пытаются оттеснить друг друга в изнурительной борьбе за вакантное место Заместителя Начальника отдела. Методы борьбы были различны. Грубая и тонкая лесть руководству, демонстрация усидчивости, прилежания и лояльности начальству во всех мыслимых и немыслимых формах. И, наконец, просто добросовестная работа. Все это не особенно нравилось Владимиру Ильичу. Он мечтал о чем-нибудь масштабном. А между тем, сам начальник отдела ездил всего лишь на маленьком фордике пятилетней давности, который, судя по всему, и был пределом мечтаний многих его коллег. От Владимира Ильича окружающие ожидали такого же рвения.
«Мышиная возня, думал он. И я просижу здесь всю жизнь? Как, впрочем, и многие мои сограждане. Но какое мне дело до моих сограждан?» мысленно беседовал сам с собой Владимир Ильич, глядя в окно.
Пусть себе делают, что хотят. Сидят, где хотят, хоть всю свою дурацкую жизнь. Но не я! Четыре года! С девяти до восьми, чтобы свести концы с концами. Боже мой! Четыре года в этой вонючей дыре! Для этого я учился?
Он вдруг отчетливо вспомнил картинку из прочитанной в детстве книги Драйзера «Финансист». С картинки уверенным взглядом смотрел молодой человек в смокинге, обнимающий молодую даму в открытом платье. Потом он еще раз посмотрел вокруг. Все вокруг напряженно работали, каждый за своим столом.
«Им только нарукавников не хватает», мрачно подумал Никиткин.
Его блуждающий взгляд упал на книгу, лежащую на углу стола. «Творчество и бухгалтерия», гласил перевод иностранного названия. Преодолевая отвращение, Владимир Ильич пытался расширять свои профессиональные знания.
«А мое ли это? думал Никиткин. Если нет, то что тогда мое?»
На этот вопрос у него не было ясного ответа.
«Тогда, может быть, я просто ленив?»
Он вернулся в мыслях к увлекательным историям, связанных с управлением в области бухгалтерии, о которых читал в институте. Неприятная мысль посетила его: «Тот уровень карьерной лестницы, с которого начинается интерес, может запросто оказаться для него недостижимым. Он никогда не станет большим начальником. Он, Никиткин, так и останется сидеть здесь, в этой комнате. Играя жалкую роль, до конца своих дней будет выполнять дурацкие поручения других, более чем заурядных людей. Как, например, Федоров»
Его блуждающий взгляд упал на книгу, лежащую на углу стола. «Творчество и бухгалтерия», гласил перевод иностранного названия. Преодолевая отвращение, Владимир Ильич пытался расширять свои профессиональные знания.
«А мое ли это? думал Никиткин. Если нет, то что тогда мое?»
На этот вопрос у него не было ясного ответа.
«Тогда, может быть, я просто ленив?»
Он вернулся в мыслях к увлекательным историям, связанных с управлением в области бухгалтерии, о которых читал в институте. Неприятная мысль посетила его: «Тот уровень карьерной лестницы, с которого начинается интерес, может запросто оказаться для него недостижимым. Он никогда не станет большим начальником. Он, Никиткин, так и останется сидеть здесь, в этой комнате. Играя жалкую роль, до конца своих дней будет выполнять дурацкие поручения других, более чем заурядных людей. Как, например, Федоров»
Никиткин посмотрел на сутулого человека лет сорока: «Даже ссутулился от постоянного прогиба перед руководством. И все без толку».
Владимир Ильич встал и отправился курить. Проходя мимо зеркала, он с тревогой посмотрел на свое отражение. Показалось, что он тоже начинает сутулиться, как Федоров.
Поглощенный своими отвлеченными от прямых производственных обязанностей мыслями, он не заметил, как оказался около комнаты Заместителя Начальника отдела. Услышанное, а, точнее сказать, подслушанное произвело на него крайне неприятное впечатление.
Никиткина работа? Заместитель Начальника отдела обращался на повышенных тонах к старшему специалисту.
А кого же еще. Другого такого у нас нет.
Зови его сюда! Пусть сам отвечает за свои художества.
Его нет.
Где же он, черт его дери?
Он на обеде.
Обеденное время давно закончилось! Хотя его никогда нет на рабочем месте! Если не на обеде, так курит, как всегда, или вышел. В общем, передашь ему все сам.
Никиткину хотелось закричать, что он здесь, а ни на каком ни на обеде. Устранить эту вопиющую несправедливость. Но войти вот так, без специального вызова, в комнату Заместителя Начальника отдела было страшно. Было особенно страшно то, что он в очередной раз сделал ошибку. Можно было бы вернуться на рабочее место и попытаться создать иллюзию пусть нерадивого, но хотя бы усердного сотрудника. Но это было бы малодушием, и он продолжил свой путь в курительную комнату.