Петр Евгеньевич обладал скорее конкретным мышлением. Всю свою жизнь он неизменно испытывал жгучий интерес к разным устройствам и механизмам, любил посещать музеи военного искусства и всяческих достижений научного прогресса. Из литературы Петр Евгеньевич с удовольствием читал исторические романы, в особенности, содержащие описания военных действий. Как в кино, так и в литературе, он также очень любил фантастику, хотя и не допускал возможности наступления сверхъестественных явлений, относящихся непосредственно к его жизни.
Петр Евгеньевич обладал скорее конкретным мышлением. Всю свою жизнь он неизменно испытывал жгучий интерес к разным устройствам и механизмам, любил посещать музеи военного искусства и всяческих достижений научного прогресса. Из литературы Петр Евгеньевич с удовольствием читал исторические романы, в особенности, содержащие описания военных действий. Как в кино, так и в литературе, он также очень любил фантастику, хотя и не допускал возможности наступления сверхъестественных явлений, относящихся непосредственно к его жизни.
Никита Сергеевич, напротив, считая, что в жизни абсолютно все возможно и все может произойти с ним хоть в следующее мгновение, чтением фантастики не увлекался. Когда-то в поисках смысла жизни он перелопатил массу философской литературы. Но, придя к выводу, что найти смысл жизни в книгах ему не дано, утратил интерес к философии. Когда-то его интересовала мотивация человеческих поступков и соответствующая литература по психологии но и этот интерес угас с годами.
Их музыкальные пристрастия также разнились. А если где-то и совпадали, то, за редким исключением, причина такого совпадения скорее крылась в ностальгических чувствах, вызываемых какой-либо старой мелодией, нежели музыкальным стилем как таковым. Петр Евгеньевич любил массовые шествия, шоу. Никита Сергеевич негативно относился к любого толка большому скоплению народа.
Петр Евгеньевич пренебрежительно отзывался о балете и опере, предпочитая им частые походы в драматический театр. Никита Сергеевич не посетил ни одного драматического спектакля со времен юности, зато он всегда с готовностью ходил на оперу и балет. Несмотря на склонность к депрессиям, Петр Евгеньевич обладал немалым чувством юмора, и в минуты эмоционального подъема без устали веселил компании друзей цитатами из ранее прочитанных произведений литературной классики.
Юмор Никиты Сергеевича был суховат, не всегда и не всем понятен. Депрессии же он и вовсе в молодости считал душевной распущенностью. И лишь с годами, ознакомившись с соответствующей научно-популярной литературой, пришел к выводу, что депрессии являются результатом генетически заложенных биохимических обменных процессов головного мозга и эндокринной системы. Что, в числе прочего, позволило ему с большим пониманием относиться к чувствам, порой безнадежно обуревавшим его друга.
Можно было бы и дальше перечислять всевозможные различия двух приятелей, продолжая все больше удивляться, что же все-таки могло связывать этих людей. Вопросом этим они не раз задавались и сами, хотя и не вслух.
Видимо, роднило их то, что они знали друг друга тысячу лет, когда-то учились в одном классе. В юности входили в одну компанию. Посещали одни и те же места. Им было что и кого вспомнить. Кроме того, благодаря своим родителям, немало добившимся в свое время на чиновничьей ниве, они были с детства близки по социальному статусу. Да и в настоящем их материальные достижения не слишком разнились. В этой связи они легко могли вместе посещать различные места одной ценовой категории, будь то рестораны, клубы или курорты, не задумываясь о том, по карману ли это другому. Или, что еще хуже, сможет ли другой заплатить сам? Не будет ли простой рассказ о горнолыжном курорте звучать обидно для другого? Воистину, жар многих дружеских чувств изрядно поостыл на почве возникшего материального неравенства.
Нет, у наших знакомых были различия более глубокого порядка, которыми их во многом наделила сама природа, и которые не исправишь праведным или неправедным трудом.
Доообрый вечер, достопочтеннейший Петр Евгеньевич, широко улыбаясь, скорее пропел, чем проговорил Никита Сергеевич, протягивая руку вперед.
Добрейшего вечера и Вам, многоуважаемый Никита Сергеевич, ответив вялой улыбкой на довольно хищную улыбку своего знакомого, проговорил Петр Евгеньевич. Они пошли по переулку.
Петр Евгеньевич был не на шутку взбудоражен. Плечи его закруглялись книзу больше обычного, как бы внешне дополняя картину обуревавшего его пессимизма. Еще во время предшествующего прогулке телефонного разговора Никита понял, что с приятелем произошла какая-то неприятность. Общаясь с Петром Евгеньевичем тысячу лет, он безошибочно знал, какая именно. Знал он также, что Петру Евгеньевичу необходимо обсудить с кем-нибудь свою проблему. Так уже бывало много раз. Так как Петр Евгеньевич молчал, а разговора было все равно не избежать, Никита Сергеевич, заговорил первым.
Ну, как дела? Как поездка? Погода была хорошая?
Да, погода была хорошая. А поездка отвратительная.