Интересно, что ее так потрясло? И сколько еще ей удастся скрывать свое темное прошлое – девицу по имени Мэри Эллис?
Ей повезло, что эта тайна была похоронена в другом штате. Как она говорила, меньше объем работы, значит, выше цена. И место действия определяла она. Эти обстоятельства работали на нее. Но самое главное, ей просто везло. Везло без дураков, по-настоящему.
Администрация явно имела серьезные намерения относительно законопроектов в области социального обеспечения и некоторых мероприятий по налогообложению. Об этом было доложено в законодательном собрании в первый же день и на второй неделе проведено через комитеты.
К этому времени сессия стала казаться мне скорее беспрерывным потоком лиц и событий, нежели тем воплощением последовательности и порядка, с какими она вершилась.
Сначала шли консультации, на которых, где бы они ни происходили – за столиками ресторана при отеле или у стойки бара, в такси, лимузинах или потрепанных колымагах на тенистых улицах по пути к Капитолию, в темных углах или общественных туалетах и, наконец, на скамьях в просторных залах, – их участники, склонив головы, говорили вполголоса и понимали друг друга с полуслова.
Ежедневно в десять часов воинственный стук крошечного молоточка, не перебивая и не заглушая журчащий водоворот голосов, а лишь противясь ему, ворчливо взывал не к тишине, а лишь к благоразумию. Монотонный голос наставлял, уговаривал, подводил к решению. И решение появлялось на электрическом табло, где возле каждой фамилии красный огонек означал "нет", а зеленый "да".
Как только на голосование ставился какой-либо законопроект, выдвинутый администрацией, в зале появлялся Сильвестр Марин. С солидным и спокойно-элегантным видом он сидел рядом с кем-нибудь из законодателей, почти ничего не говорил и только кивал или качал головой, когда к нему обращались. Мягкая и одновременно грозная улыбка играла у него на губах, а глаза перед голосованием обегали собрание и останавливались на табло, где огоньками вспыхивало решение.
Решения почти всегда совпадали с его предложениями: лишь кое-где среди зеленой массы проглядывали красные огоньки. Он, наверное, старался запомнить, кто это, чтобы потом расправиться с несогласными. А может, и не старался, потому что всегда есть такие, до которых не доберешься.
Я ни разу не видел в зале губернатора. Джимми Дейвис, Эрл Лонг и прочие появлялись по мере обсуждения выдвинутых ими законопроектов. А вот губернатора Томми Далласа в зале не было.
ТОММИ ДАЛЛАС
В моей первой речи, которую я произнес слово в слово, как написал ее Сильвестр, было сказано, что деятельность администрации будет осуществляться в полном единодушии с решениями законодательных органов. Члены собрания, вскочив со своих мест, разразились аплодисментами, потом хлопали мне снова в конце речи, а когда я спел еще несколько песен, устроили настоящую овацию.
Сессия и вправду проходила в полном единодушии. Не было никаких ссор ни между представителями города и представителями провинции, ни между "Старыми кадровиками" и бывшими "реформистами", ни между сторонниками прежнего губернатора и нашими ребятами. Пока шла сессия, мы никого не увольняли из администрации, если не считать пяти-шести начальников отделов.
Мы даже не тронули Янси. Сильвестр сказал, что прилично выглядит, когда не меняешь начальника полиции. Вроде нам такая сила вообще не нужна, сказал он, да и Янси на нашей стороне. Сильвестр об этом заранее позаботился.
На второй неделе Сильвестр заставил меня объявить о его назначении "специальным помощником губернатора". Я понимал, что это вызовет смех в фойе и барах Капитолия, а наверху, в офисах, вообще умрут от хохота. Сильвестр – мой помощник! Конечно, это выглядело смешно, хоть мне было вовсе не до смеха. Теперь у Сильвестра появился кабинет в губернаторских апартаментах, и все говорили, что это исключительно сподручно.