Полтора часа было Волху от роду, когда заговорил он, потребовал, чтобы запеленала его мать в булатные латы, а не в шелковые пеленки, чтобы надела на голову золотой шлем, чтобы положила по правую руку палицу весом в триста пудов.
В семь лет Волх научился грамоте, а в десять разным оборотневым премудростям. Умел он оборачиваться и ясным соколом, и серым волком, умел превращаться в гнедого тура с золотыми рогами.
В двенадцать лет Волх подобрал дружину себе, а в пятнадцать отправился в поход на Индийское царство.
Но погиб Волх не в Индийском царстве, не в бою, а у себя дома, на Новгородчине
Очень не понравилось новгородским водяникам и лешим, что умеет Волх разными зверями и птицами оборачиваться, подгадали они, когда Волх в крокодила превратился, и пошли по реке Мутной (водяные по воде, а лешие по берегу), давя всех встречных крокодилов. Вместе с ними задавили и Волха.
Поэтому и реку Мутную стали звать с тех пор Волховом.
Столь же печальна и загадочна и смерть русского богатыря Святогора.
К старости Святогор совсем затяжелел от своей силы. Прямо в седле засыпать стал. И день спит Святогор, и другой, а конь везет его, неведомо куда, по чистому полюшку
Однажды встретил спящего Святогора другой богатырь Илья Муромец:
Что ты, молодец, да издеваешься?
А ты спишь ли, богатырь, или притворяешься?
Не ко мне ли, старому, да подбираешься?
А на это я могу держать ответ!
закричал он, но и тут не проснулся Святогор.
Не долго думая, Илья Муромец огрел Святогора палицей, но и так не смог разбудить.
Ох, как больно русские мухи кусаются проговорил во сне Святогор, и спросонок засунул Илью Муромца вместе с его конем в карман к себе.
И еще три дня спал и ехал, пока конь под ним спотыкаться не стал. Только тут и проснулся Святогор.
Ну, чего ты, собака, спотыкаешься? сказал он коню. Ты идти не мошь или везти не хошь?
И ответил ему конь человечьим голосом, дескать, невмоготу ему сразу двух богатырей на себе везти, да еще и коня богатырского в придачу.
Только тут и почувствовал Святогор, что в кармане у него тяжелёшенько.
Вытащил Илью Муромца, поставил на землю и начал допытываться, из какой земли будет и не желает ли сразиться в чистом поле силу богатырскую испробовать.
Нет! благоразумно отказался Илья Муромец. Не хочу я с тобой сражаться, желаю с тобой побрататься.
И раскинул тогда Святогор шатер и принялся пировать с Ильей Муромцем.
Хлеба-соли они откушали,
Белой лебеди порушили,
И легли в шатер да одпочив держать.
И не долго, не мало спали трое суточек.
Этот пир для Святогора оказался последним.
На горе Елеонской отыскали они с Ильей Муромцем дубовый гроб, и, когда начали примерять на себя, крышка так плотно прикрыла забравшегося в гроб Святогора, что, сколько потом ни бился Илья Муромец, так и не сумел освободить собрата.
Начал Илья Муромец саблей рубить гроб, но ударит саблей в том месте железный обруч появится на гробу. Святогор полежал, а потом, подумав, велел Илье Муромцу опустить гроб вместе с ним в сыру землю
Впрочем, умирал он и по-другому, и в других краях.
Как раз в то время, когда зарастал железными обручами гроб на горе Елеонской, ехал Святогор по чисту полю, и опять грузно ему было от силушки, как от тяжкого бремени, и хотелось сделать чего-нибудь, а чего Святогор и сам не знал.
Кабы я тяги нашел, я бы всю землю поднял задумчиво проговорил он и тут же увидел в степи суму переметную. Потрогал ее погонялкой не ворохнется. Слез с коня, двумя руками за суму ухватился, поднял ее выше колен, а сам по колени в землю угряз, и по белу лицу не слезы, а кровь течет.
Тут и было ему, как говорит былина, кончение.
Тяги-то Святогор нашел, а землю ему не под силу оказалось поднять.
Предваряя «Русский хронограф» пересказом сюжетов былин, мы, разумеется, ни в коей мере не пытаемся сопоставить события, описываемые в былинах, с фактами реальной истории.
Былины это не история, это, скорее, сон об истории Сон только-только выходящего на историческую сцену этноса.
Об этом древнем языческом сне русской страны, конечно, нужно поговорить особо, потому что и сам сон, и пробуждение от него многое определяют в дальнейшей русской истории, в национальном характере.
Античный пантеон, по сравнению со славянским, оказался в выигрышном положении. Все представления древних греков и римлян о Высших силах оказались закрепленными в предельно конкретизированных образах и поэтому сохранились едва ли не полностью
О славянском пантеоне этого не скажешь, после обращения славян в христианство путались смутные воспоминания о древних божествах. Низвергнутые, они не погибали, а растворялись в языке, наполняя его своей духовностью. Вихрь, чур, услада это ведь не просто слова, а имена древних русских богов.
Но в этом преимуществе античной мифологии и уязвимость ее. Она ветшала и устаревала вместе с мраморными статуями богов и богинь, отвердевала во тьме и косности язычества.
Славянская мифология в этом плане оказалась более совершенной, ибо, меняющаяся, она и была сама непрерывным поиском или ожиданием того момента, когда откроется Истинный свет.
Появление Спасителя и движение христианского учения в «языки и народы» удивительным образом совпало на Руси с осознанием государственности, а изменчивый славянский пантеон, как уже отмечалось, оказался не противником, а местоблюстителем истинных святынь.