Брук вылез из машины, чтобы показать Еве дорогу. Наконец фургончик удалось поставить, как хотелось Бруку, под прикрытием сосен. Брук срезал ветку побольше и отправился к дороге заметать следы фургончика. Он уже возвращался назад, когда Ева принялась выгружать вещи.
– С чего начнем? – спросила она. – Замаскируем машину?
– Да, я займусь этим, а ты поищи укромное место метрах в двухстах отсюда в сторону виллы. Чтобы мы могли следить оттуда за дорогой.
Срезать с сосен ветки и всадить их в почву, устроив укрытие для машины, оказалось гораздо труднее, чем он думал. Слава богу, у фургончика нет хромированных частей, успокаивал он себя, прикрывая тряпкой ветровое стекло, чтобы оно не отражало солнечных лучей. Через какое-то время он удостоверился, что фургончик почти незаметен ни с дороги, ни с проселка. Брук посмотрел в ту сторону, куда ушла Ева, и увидел, как сорока стремглав полетела вниз, в долину. Над морем у горизонта собирались тучи. Сквозь высокий кустарник, то появляясь, то исчезая, к нему шла Ева.
– Нашла подходящее место? – спросил он: она приближалась к нему, устало свесив руки. Ева кивнула и опустилась на землю. Вокруг усыпляюще стрекотали цикады.
– Дай сигарету.
– Курить теперь надо осторожно.
– Из-за огня?
– Нет, из-за окурков. Не думаю, чтобы здесь продавали такие сигареты.
Ева насмешливо посмотрела на Брука.
– Ну и педант же вы, милый мой профессионал.
– А мы не можем позволить себе быть любителями, когда… Впрочем, неважно, – бросил он, подавляя раздражение.
– Знаю, – сказала Ева, со вздохом поднимаясь с земли. – Непозволительная роскошь. Давай перенесем все туда, и я тихонько выкурю сигаретку.
Брук хотел притянуть Еву к себе. Но вместо этого наклонился и поднял пластмассовую канистру с водой.
– Думаешь, управимся за один раз? – спросила Ева.
– Да.
– А потом, как в добротном боевике, заметем следы?
Брук не ответил, только крякнул, вскидывая на плечо тяжесть. И Еве стало неловко за насмешку. Она знала: он прав, и все же что-то заставляло ее подсмеиваться над его предосторожностями. И тут она поняла: ей не хотелось оказаться у него в подчинении. Но разве можно избежать традиционных женских обязанностей: кормить голодного, ухаживать за раненым. И не так уж она этому противилась – у нее действительно не было военного опыта Брука, но ее возмущало то, что он воспринял ее новую роль, как нечто само собой разумеющееся и не понимал, почему она так себя ведет.
Когда все вещи были вынесены и тщательно спрятаны, Брук и Ева нерешительно взглянули друг на друга. Брук видел, как тяжело она дышит – от жары и от усталости. И тут же отвел взгляд – он понял, что невольно разглядывает под синей трикотажной кофточкой с короткими рукавами очертания ее груди.
– У тебя обгорят руки, – сказал он, боясь выдать себя. – Надень лучше рубашку с длинными рукавами.
– Для маскировки, чтоб не бросалась в глаза белая кожа?
– И для этого тоже.
Ева примостилась в тени, стащила с себя кофточку. Потянулась было за полотняной сумкой и вдруг передумала.
– Немного остыну, – сказала она, мельком взглянув на Брука. – Хочешь пить?
Он кивнул. Ева наклонилась, чтобы открыть бутылку, и Брук увидел, как на спине у нее блеснули капельки пота. Ева пила с жадностью; потом протянула бутылку Бруку и улеглась на землю.
– Ты любишь запах раскаленной земли и нагретых сосен? – примирительно спросила Ева.
– Люблю, – неуверенно, между глотками, ответил Брук.
Вдруг она приподнялась – к спине ее прилипли сосновые иглы.
– Что ты надумала? – спросил он.
– А ты разве не голоден?
Брук взглянул на часы и понял, что пора было уже проголодаться.
– Голоден, – не слишком уверенно произнес он и передал Еве свой охотничий нож, чтобы она нарезала baguette.