К ночи гости разошлись. Маша послала Феликса прогулять собаку. Мы вышли втроем: Феликс, я и собака.
Она тебя так любит, сказала я со светлой завистью.
Ну и что? спокойно возразил Феликс. С тобой хоть поругаться можно. А эта только любит и все. Скучно.
Собака вырвалась и исчезла во тьме.
Дуня! кричал Феликс в темноту и метался. Дуня! Потом подошел ко мне, проговорил в панике: Машка меня отравит
Через полчаса Дуня откуда-то вынырнула. Феликс ухватил ее за ошейник, и мы вернулись в дом.
Феликс боялся, что вы его отравите, сообщила я Маше.
Маша подняла свои глаза-вишни и ответила безо всякой иронии:
Нет, я бы его, конечно, не отравила. Но если бы Дуня пропала это несчастье.
Настал день моего отъезда.
Феликс и Маша пришли меня проводить. Феликс извинился, что не сможет поехать в аэропорт. У них с Машей назначен прием к врачу.
А что случилось? спросила я.
Внематочная беременность, легко объяснил Феликс.
Как это? поразилась я.
Маша смотрела перед собой в никуда. Вид у нее был потусторонний. Внематочная беременность это почти гарантированное бесплодие плюс операция, боль и неизвестность.
Районный врач определил, сказал Феликс. Но мы записались к хорошему специалисту.
А когда он определил? не поняла я.
Вчера.
О Господи выдохнула я.
Еще два дня назад мы танцевали, топотали. А на другой день жизнь Маши перевернулась на 180 градусов, в сторону ночи и черноты. Вот уж действительно: все под Богом ходим
Феликс заносил мои вещи в такси, давал напутствия по сценарию. Особенно его волновал конец, потому что конец делу венец. История к концу должна набирать обороты. Может быть, есть смысл убить главного героя, поскольку исторически его миссия как бы кончилась. В новом послеперестроечном времени ему нет места. А с другой стороны, американцы всегда избегают плохих концов. Должен быть свет в конце тоннеля. Хэппи энд. Зритель должен уйти с чувством надежды и справедливости.
Маша стояла чуть поодаль такая грустная и одинокая. Поведение Феликса на фоне ее трагедии выглядело как предательство. Какой финал, какое кино, когда жизнь рушится. Придуманный герой его волновал больше, чем живая, страдающая Маша.
Мы опаздываем тихо напомнила Маша.
Они успели. Феликс оказался прав.
Более того, их жизнь снова повернулась на 180 градусов, лицом к солнцу и счастью. Беременность оказалась нормальной. И даже определялись сроки: шесть недель. Это значило, что через семь с половиной месяцев у них должен появиться ребенок. Первый. А через какое-то время второй.
Какое счастье Боже мой, какое счастье Бог погрозил Маше пальцем, но не наказал. Бог добрый. И жизнь тоже с хэппи эндом, как американское кино.
Через семь с половиной месяцев родился здоровый мальчик. Назвали Валентин, в честь мамы, сокращенно Валик.
У мальчика были глаза-вишни и белые волосы. Он походил на пастушонка. В нем текла одна четверть еврейской крови. Феликс был далек от человеческой селекции. Люди не фрукты, и он не Мичурин. Но присутствие другой, контрастной крови всегда хорошо. Феликс любил разглагольствовать на эту тему.
Маша отмахивалась, не слушала его измышления. Она очень уставала.
Маша отмахивалась, не слушала его измышления. Она очень уставала.
Тем временем Феликс закончил нашу с ним короткометражку. Ему дали снимать большое кино.
Жизнь, как корабль, выходила в большие воды.
Феликсу в ту пору было тридцать пять лет. Маше двадцать восемь. Впереди долгая счастливая жизнь. Прошлое Феликса опустилось в глубину его памяти. Но не забылось. Феликс знал, что никогда и ни при каких обстоятельствах он не бросит своего сына. Он не желал никому, а тем более сыну пережить то, что когда-то пережил сам: отсутствие мужчины в доме, постоянное ощущение своей неполноценности, нищету, комплексы бедности, боль за маму, ее зрелые страдания, женское унижение и то, как эта боль отдавалась в душе мальчика. В результате всего низкая самооценка. Они с мамой неполная семья, как кастрюля без крышки, как дверь без ручки. И для того чтобы поднять самооценку, Феликс барахтался, цеплялся, и в результате к тридцати пяти годам выплыл в большие воды. Его жизнь как большой корабль, на котором играет музыка и слышен детский смех.
Все случилось через пять лет, когда Феликсу исполнилось сорок, а Маше тридцать три. Грянул гром с ясного неба.
Этот гром назывался Нина. Редактор его последнего фильма.
Они постоянно разговаривали. Феликс не приставал к Нине не до того. Были дела поважнее: сценарий. Нина считала, что сценарий не готов. Его надо выстраивать. Главное это причинно-следственные связи. Что происходит на экране и ПОЧЕМУ?
Феликса тянуло на поиск новых форм, на авангард. А Нина считала, что все это мура и провинция. Должна быть чеховская простота. Сюжет: проститутка встречает офицера. Он переворачивает ее представления о жизни. А она сеет сомнения в его идеи и устои.
Почему он с ней пошел? Совершенно непонятно. Он не тот человек, который пойдет с проституткой. Значит надо придумать. Сценарий это фундамент и каркас. Если не сцеплено все повалится.
Феликс и Нина все время разговаривали, проговаривали, мяли, разминали. Они встречались утром на работе. Время летело незаметно. Вместе обедали в буфете и не замечали, что ели. После работы расходились по домам, и Феликс звонил из дома. Феликсу казалось, что без Нины он беспомощен, как ребенок без матери. Если она его бросит он не сможет двинуться вперед ни на сантиметр. Он вообще не понимал: а где она была раньше? Оказывается, была Странно.