Он рассеянно задал мне серию обычных вопросов, записывая ответы какими-то загадочными иероглифами в моей истории болезни. Но затем не отпустил, а сам уселся напротив меня, глядя поверх набора хирургических инструментов и марлевых бинтов с ватой.
Что вы думаете обо всем этом? спросил он без обиняков.
Постепенно я уже начал привыкать к своей роли: что-то вроде стукача в тюрьме, доверенного лица начальства. По всей видимости, в психушке именно не вполне излечившиеся алкоголики вызывали у персонала желание прислушаться к их мнению.
Он рассеянно задал мне серию обычных вопросов, записывая ответы какими-то загадочными иероглифами в моей истории болезни. Но затем не отпустил, а сам уселся напротив меня, глядя поверх набора хирургических инструментов и марлевых бинтов с ватой.
Что вы думаете обо всем этом? спросил он без обиняков.
Постепенно я уже начал привыкать к своей роли: что-то вроде стукача в тюрьме, доверенного лица начальства. По всей видимости, в психушке именно не вполне излечившиеся алкоголики вызывали у персонала желание прислушаться к их мнению.
Ни о чем я в особенности не думаю, устало ответил я.
Но ведь этот тип из полиции Грин, упорствовал нервный херувим, не хочет даже рассматривать вероятность несчастного случая.
Мое театральное образование подсказывает мне, что люди, найденные мертвыми и связанными столь необычным образом, неизменно оказываются жертвами жестоких преступлений, отозвался я, стараясь под воздействием чистейшего инстинкта самосохранения говорить об этом ужасном деле несколько легкомысленным тоном. Вы скажете, нет мотива. Но разве требуется какой-то мотив в заведении, подобном этому?
Вот в том-то и загвоздка! Стивенс вскочил на ноги, дошел до стенного шкафа, а потом вернулся и сел на прежнее место. Послушайте, Дулут, я хочу задать вам вопрос, но чтобы все осталось строго между нами. Понимаете, я ведь не психиатр. Я самый обычный медик, чья обязанность следить за вашим общим состоянием здоровья и помогать при несварении желудка. Но меня до крайности заинтересовало это чудовищное происшествие, и мне хотелось бы знать, есть ли у вас как у пациента лечебницы какие-то подозрения. Разумеется, я не имею права требовать ответа, но все же
Боюсь, на этот счет у меня нет никаких соображений, поспешил перебить его я. Но я бы сразу же с вами поделился, если бы они были. Наблюдения за моими товарищами по несчастью подсказывают, что все они достаточно безобидны, и я сам, например, не ощущаю с их стороны никакой угрозы для своей жизни.
Стивенс схватил со стола стетоскоп и принялся нервно крутить его в руках.
Отрадно слышать это от вас, Дулут. У меня есть особая причина для тревоги. Дело в том, что один мой родственник находится здесь на излечении. Речь идет о моем сводном брате. Он был в ужасном состоянии, и я убедил его приехать сюда из Калифорнии, поскольку высоко ценю талант доктора Ленца. Теперь вам стала яснее моя проблема? Если существует реальная опасность, мне бы не хотелось, чтобы он и дальше оставался здесь. Но в то же время для меня крайне нежелательно отсылать его домой, если в том нет действительно насущной необходимости. Ко мне здесь все прекрасно относятся, а как штатный сотрудник лечебницы я имею некоторый финансовый интерес, связанный с ней. Если я отправлю отсюда своего сводного брата, то подам дурной пример остальным, и через двадцать четыре часа мы можем вообще остаться без пациентов.
Мне понятны ваши сложности, пробормотал я, все еще поражаясь своей способности вызывать людей на непрошенную откровенность. Однако в данный момент я в силу известных вам обстоятельств мало подхожу на роль советчика в моральных вопросах.
Конечно, Дулут, конечно! Розовое лицо Стивенса на миг осветилось улыбкой, но сразу же вновь стало серьезным. И все-таки, если смерть Фогарти стала делом рук одного из пациентов, очень медленно произнес он, то я вижу простейший способ это выяснить.
Каким же образом?
С помощью психоанализа. Я уже внес такое предложение, но Ленц и Морено не одобрили его, и я могу лишиться работы, если начну излишне настаивать. Совать нос не в свое дело, как принято говорить.
Он примолк и посмотрел на меня. На мгновение мне показалось, что сейчас он предложит мне стать его помощником в неофициальных психологических экспериментах. Но он не сделал ничего подобного. Лишь помотал головой и сказал:
Очень жаль, что Ленц не хочет даже попробовать.
Но с какой стороны вы бы взялись за такую задачу?
С помощью элементарного процесса выяснения ассоциаций, связанных с отдельными словами. Меня всегда интересовала эта презираемая многими профессионалами психологическая методика. Стивенс с легким стуком положил стетоскоп на место. Требуется только употребить некое ключевое слово, связанное с преступлением, и проследить за реакцией пациента.
А ключевым словом вы бы избрали, например, фамилию Фогарти? спросил я, неожиданно заинтересованный.
Только не в этом случае. Слишком опасно. Пациент может быть в любом случае взволнован смертью Фогарти, и тогда мы только нанесем вред его психике. Здесь необходима крайняя осторожность.