Глядя на скомканную тряпицу, Конюхов последние слова не расслышал. Да по большому счету не очень и интересно, что вечером в лесу Оманов делал. Его больше радовало то, что нашелся человек, который, несмотря на поздний час, пришел к нему и рассказал, что видел, как Оманов по деревне на его телеге разъезжает.
Что это? кивнул он на сверток.
А ты, Григорий Пантелеевич, разверни и увидишь, не переставая улыбаться, ответил Гаврила.
Конюхов взял тряпку за край и стал аккуратно приподнимать сверток. Тот сделал несколько оборотов, после чего на стол выкатился нож.
Что это? снова спросил он.
А ты на ручку взгляни, товарищ милиционер, улыбка постепенно сошла с лица Гаврилы.
Серьга, прочитал Григорий и недоуменно посмотрел на Оманова.
Серьга, прочитал Григорий и недоуменно посмотрел на Оманова.
Ага, проговорил тот.
Конюхов взял нож, вглядываясь в костяную ручку. Что-то шевельнулось в памяти, но он не успел ухватиться за мысль.
И что? снова спросил Григорий.
Оманов чуть склонился над столом и тихо произнес:
Серьгу волки загрызли почти у самой Тоймы, а ножик у Ачема нашелся. Не странно ли?
И тут Конюхов вспомнил разговор двухлетней давности с Варварой Чупровой и тут же почувствовал, что пропавшее золото где-то рядом. Он посмотрел на Гаврилу.
Да. Нож у Серьги был, когда в Тойму поехал. И Варвара тогда сказывала, что тот с собой его взял. Не выбросил же он его по дороге.
Помнил Григорий и то, что Оманов был в числе понятых, которых он привлек тогда при осмотре места происшествия с деревенским конюхом.
Не веришь, можешь снова у Варвары спросить, словно догадавшись, о чем думает Конюхов, произнес Гаврила.
Спрошу, обязательно спрошу. А тебе что с того?
А мне ничего, негромко ответил тот. Бумажку Федоськину порви, скажу, где его нашел.
Уверенность в том, что милиционер согласится, у Оманова была полная. Одно то, что нож нашелся далеко от того места, где на Серьгу напали волки, должно заинтересовать Конюхова. И дело не просто в ноже, иначе Гаврила и не принес бы его сюда. Даже, если и арестует, то не навек же. Вернется когда-нибудь. В конце концов, он ничем не рискует, предлагая Конюхову находку.
Григорий поднялся, прошелся по комнате и выглянул за дверь. Там никого не было.
Никак еще кого поджидаете, товарищ милиционер? не утерпел с вопросом Оманов.
Конюхов махнул на Гаврилу рукой, прикрыл дверь и подошел к окну.
Ишь, какой умник! Бумажку порви! возмутился он. А зачем мне ножик-то? Загрызли конюха волки. Чего старое ворошить?
Ну, коли так, тогда арестовывай, равнодушно проговорил Оманов.
Июль 1937 годаК середине лета после затяжных июньских дождей в Ачеме установилась очень жаркая погода. К полудню воздух прогревался настолько, что надоедливый до того гнус прятался так, словно его никогда не было. Скот, до этого спасавшийся от него в реке, теперь с удовольствием пасся на прибрежном лугу. Наевшись спелой травы, коровы неспешно ее пережевывали, разлегшись на разогретой земле.
Крестьяне, занятые на сенокосе и в поле работали в одних рубахах, скрывая от палящего солнца бледные тела. А вот в кузнице, где с недавних пор работал Гаврила Оманов, раздеться было нельзя. С дышащим жаром горном и раскаленным железом шутки плохи: любая неосторожность могла привести к ожогу. Время от времени он вместе с кузнецом Никитой Третьяковым выходили на улицу, доставали из колодца несколько ведер холодной воды и с удовольствием обливали друг друга.
К полудню, когда в кузнице дышать стало совсем нечем, они отправились по домам на обед. Первым делом Гаврила пошел к реке. Все-таки полежать в прохладной речной водице намного приятнее, чем просто обливаться из ведра. У самого берега скинул надоевшие сапоги. Затем, не снимая штанов и осторожно ступая по острым камням, забрел по колено в реку. Умывшись, он повалился на спину, слегка приподняв над водой голову. Желанная прохлада обволокла все тело, постепенно впитывая в себя накопившееся в нем тепло. Пузыри воздуха вспучивали намокшую рубаху, а вода приятно щекотала живот. Гаврила закрыл глаза и погрузился в сладостную дремоту.
Возможно, он лежал бы так еще долго, но севшая на нос стрекоза вернула его к реальности. Оманов смахнул не прошеную гостью рукой, медленно поднялся и побрел к берегу. Идти домой в мокрой одежде не хотелось, и Гаврила направился к ближайшей бане немного обсохнуть. Устроившись в тени, прикрыл рукой глаза. Едва он задремал, как совсем рядом громко брякнула щеколда. Звук повторился и следом послышался скрип открываемой двери.
Оманов открыл глаза и прислушался. Внутри бани послышались чьи-то шаги, а спустя минуту Гаврила услышал звук переливаемой воды. Лишь только журчанье стихло, как с улицы послышалось негромкое покашливание.
Григорий Пантелеевич, нешто баньку решил стопить? Кабыть не суббота, донесся до него голос Варвары Чупровой.
После этого женщина замолчала и снова закашлялась.
Ты бы вышел на улицу. Потом управишься, справившись с недугом, договорила она.
Ты бы вышел на улицу. Потом управишься, справившись с недугом, договорила она.
После небольшой паузы снова скрипнула дверь.
А у нас в милиции выходных нет. Когда служба позволяет, тогда и отдыхаем, проговорил вышедший на улицу Конюхов. Ты чего прохлаждаешься, Варвара Сидоровна?