В этот момент они сожалели оба отец тем, что так необдуманно подверг опасности сына, а сын, что оставил отца. Салман бежал изо всех сил и плакал горючими слезами Слезы, растекаясь по лицу от встречного ветра, больно жгли его лицо. Они жгли его, пристыжая и напоминая, что он «предатель» Салман остановился, прислушался, услышал выстрелы, хотел бежать назад на помощь отцу а голос внутри говорил:
Ружьё и патроны я оставляю здесь! Стреляй, перебегая с места на место, как будто нас ещё двое! и побежал в сторону, как и советовал отец. Когда Салман убежал, отец перепугался за него а вдруг его заметят и настигнут.
В этот момент они сожалели оба отец тем, что так необдуманно подверг опасности сына, а сын, что оставил отца. Салман бежал изо всех сил и плакал горючими слезами Слезы, растекаясь по лицу от встречного ветра, больно жгли его лицо. Они жгли его, пристыжая и напоминая, что он «предатель» Салман остановился, прислушался, услышал выстрелы, хотел бежать назад на помощь отцу а голос внутри говорил:
Скажут испугался собак волкодавов, скажут бросил, скажут А дада сказал:
Если ты сын своего отца
Он вбежал в лес. Ветки деревьев стали хлестать его по лицу во тьме, будто давая ему пощёчины за «предательство», больно царапая лицо и обдирая кожу Он возненавидел лес Остановился, прислушался ещё слышны выстрелы Дада жив. Мой дада жив Он завыл и рванулся вперед, в самую глубь леса За лесополосой в небе появились яркие отблески света фар, направленные в сторону шалаша, и их было очень много
Он дошёл, мелькнула мысль в голове Наурдина.
Когда подъехали сельчане, злоумышленники уже удалялись далеко вглубь степной дали, а отец делал предрассветный утренний намаз, сидя на овечьей шкуре Рядом лежало два ружья, с тремя целыми патронами, кинжал, пистолет ТТ с двумя обоймами, который видел в первый раз подбежавший к отцу Салман. Он успел накрыть его, пока не подошли остальные, так как сам владелец не мог его спрятать, нарушив намаз лишним движением.
Когда Наурдин закончил молитву, он обратился к приехавшим к нему на помощь сельчанам, которых кстати было не мало. Наурдин с улыбкой, поглядывая на пылающее от ссадин и царапин лицо своего сына сказал прибывшим:
Вы приехали посмотреть, не созрели ли наши арбузы? Да благословит вас Всевышний! Не знаю, как арбузы, но чьи-то бараны чуть было не «созрели» Марша догIийла шу! (Да будет свободным ваш приход!)
Такие же горючие, как и в ту ночь, когда он убегал в лес, слезы снова жгли лицо Салмана. Тогда он подросток думал, что предает отца, но сегодня он узнал каким бывает настоящее предательство. А еще перед глазами стоял образ отца мужественного, настоящего, сильного
Со вчерашнего вечера заступивший дежурным по роте, сержант Молчанов, зашёл покурить в туалет, находившийся на втором этаже с тыльной стороны от парадного входа казармы, окна которого выходили на задний план здания в сторону спортивной площадки. Приоткрыв окно в туалете, сержант курил и выпускал дым на улицу. Вдруг вдали, в конце футбольного поля он увидел темный силуэт человека, лежащего на сугробе, которого немного запорошило снегом. Он внимательно ещё раз присмотрелся, прищурив глаза, и точно убедился человек! Сержант пулей вылетел с туалетной комнаты, подбежал к каптерке и стал стучаться до старшины. Прапорщик открыл дверь:
Ты чего ломишься, по шарам или в лоб хочешь?
Там, там на поле, в снегу человек! Человек в снегу, там на поле, взволновано пытался докричаться сержант до прапорщика
Мать твою Карабас, бегом за мной! Они выбежали на улицу, не надевая шинели. Выскочив за задворки казармы, они вприпрыжку, проваливаясь в сугробы, неслись к силуэту. Услышав возбужденные охи-ахи, несущиеся в его сторону, Тасаев вскочил и увидел двух бегущих к нему людей, а вглядевшись узнал в них прапорщика Крылова, и сержанта Молчанова
Глава 5. Таежная схватка
I
После обеда Тасаев сидел в кабинете у начальника штаба. Все формальности соблюдены. Его восстановили в свой родной мотострелковый взвод, теперь уже под началом старшего лейтенанта Шелупанова с дальнейшей перспективой по прошествии некоторого времени назначить его на какую-нибудь должность. Но, а пока Тасаев будет проходить службу рядовым личного состава. Салман вернулся в расположение казармы, снял верхнюю одежду и прилёг на свою кровать. Сон не шел. Какое-то странное чувство пустоты заполнило его всего изнутри. Позади уже два года армейской службы. Те, кто вместе с ним вступил в ряды Советской Армии, уже отслужив, уехали домой и ставят перед собой новые цели. А он снова вернулся в эту холодную казарму с вычеркнутыми из службы и из жизни двумя годами, которые остались там за колючей проволокой Дисбата. Тасаев перерос не только своих сослуживцев, но и всю эту армию вместе с ее чинами и должностями, поэтому само нутро уже не умело и не хотело выполнять какие-либо приказы, служебные установки, учиться чему-то.