Неуютного вида оленья шкура на топчане у стены ожидала своего постояльца. Ну, все лучше, чем земляной пол… хотя как сказать? Впрочем, надо отдать должное гостеприимству Григсби: в каморке стоял круглый столик, а на нем — миска с водой, несколько спичек и огниво. На полу рядом с топчаном — ночной горшок.
Мэтью предстояло делить это помещение со штабелем деревянных ящиков, несколькими ведрами, различными деталями пресса, лопатой, топором и прочими инструментами, а также с какими-то неизвестными предметами, обернутыми парусиной. Поскольку здесь пол был низко, а под самой крышей находились отдушины для вентиляции, в помещении стояла приятная прохлада. В общем, переночевать можно. Единственная проблема, как вскоре сообразил Мэтью, что с внутренней стороны двери нет засова. Сама она не откроется, но и запереть ее нечем. Значит, надо будет придумать, чем ее зажать.
Мэтью занялся предметом, который столь грубо был ему вручен. Сняв восковую печать и развернув обертку, он увидел черный блокнотик с орнаментом золотых листьев на обложке, и сердце взбрыкнуло так, что позавидовал бы и Брут. Никогда раньше он не видел этот узор так близко — квадрат из завитков, слишком элегантный для своего владельца.
Пропавший блокнот Эбена Осли. У него в руках. Полученный от… от кого?
От Маскера?!
Мэтью сел на топчан, подвинул стол поближе и поставил на него фонарь, открыв крышку, чтобы было больше света.
«У меня для тебя кое-что есть», — шепнул тогда заглушённый тканью голос.
Этого не может быть, подумал Мэтью. Но это так. Непонятно по какой причине Маскер взял блокнот с тела Осли и по причине не более понятной вернул его — схватив Мэтью за горло. Но не перерезав горло — почему?
«Я отметил страницу. Обрати внимание».
Мэтью увидел загнутую страницу в последней трети блокнота. Открыл на этом месте, заметил коричневое пятно наверху, склеившее несколько страниц, потому что остались следы лезвия, которым их разделили. Поднес загнутую страницу к свету и увидел странный список, начерченный кудрявым почерком Осли свинцовым карандашом.
После этой страницы шло несколько пустых. Мэтью вернулся к первой странице, прочел то, что явно указывало на расстройство ума Осли. Он не ошибся, предположив, что директор школы пристрастился к писанию в блокноте, как к игре, потому что записывал суммы, уплаченные за еду и питье для своих питомцев, суммы пожертвований от благотворителей и церквей, заметки о погоде, списки — естественно — выигрышей и проигрышей в тавернах, замечания о стиле игры своих партнеров, и даже что ел на завтрак и на ужин и насколько легко облегчал свой кишечник. Сочетание бухгалтерской книги и личного дневника. Несколько раз Мэтью находил на страницах свое имя: «Сволочь Корбетт снова за мной следит, лопни его глаза» и «Опять Корбетт. Надо что-то делать». Темные пятна на страницах — это могла быть и кровь Осли, и разлитое вино в бурные ночи за игорными столами.
Мэтью вернулся к загнутой странице и еще раз прочел список имен и цифр.
«Эбен Осли про…» — сказал Маскер.
— Про «что» Эбен Осли? — спросил Мэтью у стоящего на столе фонаря.
Хотя ему хотелось тщательно изучить блокнот от начала и до конца, усталость одолевала. И он совершенно не понимал, зачем Маскер отдал ему блокнот. Да еще и страницу отметил. И не перерезал ему горло. Разве Маскер занимался не убийствами?
«Да, убийствами, — подумал он. — Но ради какой-то цели. И для его целей не нужно меня убивать. А нужно для его целей, чтобы я понял ту загнутую страницу. Бог ты мой, — вдруг понял Мэтью, — Маскер хочет, чтобы я ему помог?
Помог — что сделать?»
Но больше сегодня он не мог об этом думать, закрыл блокнот и положил его на стол.