И ни много-ни мало основал Одессу!.. воздев палец к небу, вторил ему собеседник.
Вот что это, как ни связь времен? Причем в таком причудливом своем сочетании, что способно всколыхнуть воображение!
Поэт мечтательно посмотрел в небо. Раевский знал, что после такого он обычно сыплет экспромтами, и ни на какой серьезный разговор настроить его было невозможно, а потому поспешил вернуть его к созерцанию действительности.
Ты забываешь, что нас ждут.
Ах, да, прости. Пойдем.
Гости из далеко Петергофа Полина Андреевна Осипова и ее племянница, доселе неизвестная поэту Анна Петровна Керн немало порадовали заскучавшего без столичной суеты, вдали от светских вечеринок и балов, пребывающего здесь в малопочетной ссылке поэта, отправленного в тьмутаракань после опостылевших императорскому двору проявлений вольнодумства.
Полина Андреевна, голубушка! бросился поэт в объятия пожилой великосветской дамы, нередко скрашивавшей его одиночество в минуты душевной непогоды. Как вы здесь?
Да вот, батюшка мой, изволишь ли, тебя повидать приехали. Как ты тут?
Сказать, что скучно ничего не сказать. Вот только друзья и спасают. Вот, знакомьтесь, Раевский Впрочем, вы знаете его.
А то как же! А пишешь ли что?
Пишу, да что толку? Цензура все равно ни черта не пропускает!
А и все же не прекращай! Ни на минуту не останавливайся! Ведь слог твой, голос твой все это достояние России.
Ну полноте, хвалить-то! Вот лучше представьте-ка племянницу свою.
Чего уж представлять, коли и так все знаешь?
Ну так ведь то слухи а то живое общение.
Ну изволь. Анна Петровна Керн.
Миловидная голубоглазая светловолосая девица очевидно смутилась под жарким карим взглядом поэта, отчего на щеках ее выступил легкий румянец. Она, смущаясь, подала Александру Сергеевичу руку для поцелуя, а он только и смог, что припасть к ней и до неприличия долго целовать.
Ну полноте, Александр Сергеевич
Не обессудьте. Нету никакой возможности оторваться, словно к живительному роднику приник.
Ох уж Настоящий поэт
Однако же, прошу к столу, где и познакомитесь с остальными моими гостями.
Через минуту поэт рекомендовал своих приятелей Полине Андреевне и Анечке. Надо сказать, что приятели эти немало удивили и можно даже сказать смутили столичных гостий своим внешним видом. Вернее, цветом кожи. Все они были черны как смоль. Первой не удержалась от восклицания Полина Андреевна возраст позволял ей бывать несдержанной в таких ситуациях.
Однако, батюшка мой! Отчего друзья твои черны как смоль?
Поэт расхохотался:
А Вы, верно, позабыли, кто был мой дед? Абрам Петрович Ганнибал помните такого?
Помню, только ведь он твой прадед!
Да и дед недалеко ушел. А были они чистейшие эфиопы. Чернее государевой шляпы. Приехали в России стараниями государя нашего Петра Алексеевича
Однако, батюшка мой! Отчего друзья твои черны как смоль?
Поэт расхохотался:
А Вы, верно, позабыли, кто был мой дед? Абрам Петрович Ганнибал помните такого?
Помню, только ведь он твой прадед!
Да и дед недалеко ушел. А были они чистейшие эфиопы. Чернее государевой шляпы. Приехали в России стараниями государя нашего Петра Алексеевича
Это нам известно, однако, признаться мы считали, что все это не более, чем красивая экзотическая легенда. Ведь Осипа Абрамовича, упокой Господь его душу, все мы знавали ни дать ни взять еврей.
Пушкин рассмеялся пуще прежнего.
Э-фи-оп, проговорил он по слогам, глядя в глаза собеседнице. Причем тон его был таков, что не допускал даже намека на спор. Так вот знакомьтесь. Ктутту. Мой старинный приятель и дальний родственник по линии покойного деда. Прямо из Аддис-Абебы к нам. А вот это Менгисту. Тоже замечательный парень. Добрый друг и соратник по разного рода кутежам и хулиганствам светским. И наконец Зиенда. Картежник, каких свет не видывал. Думаю, Полина Андреевна, Вам небезынтересно будет с ним сыграть. Но держитесь, однако же, говорю Вам, зная страсть Вашу к азартным играм обыграет и отца. Прошу к столу, господа
После традиционного перекуса перешли к обсуждению светских новостей, из которых новости, связанные с жизнью поэта интересовали Полину Андреевну более всего.
А скажи нам, Сашенька, как это ты после аудиенции у Милорадовича жив остался? Ведь знаменит наш градоначальник своим крутым нравом в отношении вольнодумцев
Вспомнив злосчастную встречу, поэт опустил глаза. Словно событиями вчерашнего дня вновь явились перед ним кабинет Милорадовича, его стальные серые глаза и такой же стальной, холодный голос, который зачастую становился для его посетителей последней трубной музыкой, провожавшей их на каторгу, а то и на казнь.
И как прикажете это понимать? потрясая в воздухе газетами с публикациями пушкинских эпиграмм на Аракчеева и государя императора, вполголоса гремел Милорадович. Да, ему и повышать тембр не требовалось, чтобы вселить в посетителя вселенский ужас и заставить его трепетать.
Что именно?
Ваши пасквильные сочиненьица!
Но ведь я поэт!
А я генерал-губернатор. И должен надзирать за государственными служащими, коим Вы пока еще являетесь. Поэт Вы после службы, а во время ее будьте любезны соответствовать тем канонам и правилам, что еще Петр Великий в своей Табели заложил!