Это письмо прямое свидетельство того, как сама княгиня объясняла свои отношения с дочерью баронессы Крюденер. Возможно, в их основе лежало некое мистическое переживание. «Я посетила небо, и земля исчезла у меня из-под ног», писала баронесса Крюденер. Дочь умершей подруги Жюльетта Беркгейм, возможно, заменила Анне Сергеевне обеих. Другое объяснение можно найти в одном из высказываний Крюденер: «Один из самых удивительных из выдающихся людей, Сведенборг, верил, что существа, которые сильно любили друг друга здесь, в этой жизни, после смерти сливаются, образуя вместе одного ангела: прекрасная мысль!»[65].
Однако отношения Голицыной и дочери покойной Крюденер были для многих непонятны. Окружающие недоумевали, почему молодая баронесса не последовала за мужем, винодельческие эксперименты которого увлекали его то в Ай-Даниль, то в Мухалатку, а осталась жить с княгиней в Кореизе. Источник наших сведений воспоминания Каролины Эшлиман, дочери архитектора-швейцарца Карла Эшлимана, который прибыл в Кореиз, сопровождая молодого маркиза Ошандо, был обласкан княгиней, рекомендован ею Воронцову. Дочка архитектора сама княгиню при жизни не застала, она делилась своими воспоминаниями, находясь уже в глубоко преклонном возрасте, и, следовательно, пересказывала то, что слышала от других. Так, по ее словам, современники отмечали, что Жюльетта и ее муж были молоды и очень хороши собой: оба белокурые, высокие, стройные, они вызывали симпатию у окружающих. Через некоторое время после переезда в Крым барон должен был уехать за границу на несколько месяцев. В это время княгиня А.С. Голицына подружилась с молодой женщиной, и, когда барон вернулся, дома жены он не застал, та была в полной зависимости от княгини, жила в ее доме и виделась с мужем только при свидетелях. «Никто не мог понять ее связи с Голицыной, тем более что баронесса была очень доброй и любила своего мужа. Когда барон заболел, Жюльетта поспешила к нему, но с княгиней».
Действительно, отношения супругов и княгини обросли слухами, и только теперь благодаря письмам и означенным на них датам можно внести некоторую ясность в жизнь супругов Беркгейм на крымской земле.
Прежде всего супруги Беркгейм подружились с княгиней Голицыной еще в Петербурге, вместе с ней перенесли все тяготы путешествия на знаменитой барке, горечь утраты баронессы Крюденер (матери Жюльетты), трудности обустройства на «неведомом» тогда побережье; вместе принялись ее обрабатывать, сажая виноградники, вместе начинали свою жизнь в Кореизе. Но спустя несколько лет пути супругов разошлись. Барон всерьез увлекся проблемой виноградарства и виноделия. Для Воронцова, не щадившего сил и средств для ее решения, это являлось проблемой государственного масштаба. Проблема состояла в том, чтобы привить лучшие сорта винограда на новой почве и создать вино, способное конкурировать с зарубежными винами. А это оказалось совсем непростым делом.
Поэтому дальнейшее изложение судьбы супругов Беркгейм и причин их дальнейшего раздельного проживания мы предварим небольшим предисловием о проблемах виноделия в Крыму и участии барона Беркгейма в ее решении.
М.С. Воронцов и проблемы виноделия в Крыму
Сегодня кажется, что виноградники на склонах крымских гор дошли до нас чуть ли не со времен Античности. Между тем именно граф Воронцов, оценив все преимущества здешнего климата, содействовал зарождению и развитию крымского виноградарства. Он выписал саженцы всех сортов винограда из Франции, Германии, Испании и, пригласив иностранных специалистов, поставил перед ними задачу выявить те, которые лучше приживутся и смогут давать необходимые урожаи. Кропотливая селекционная работа велась годами. Но Воронцов с непоколебимым упорством продолжал задуманное. В первую очередь он засадил виноградниками собственные участки земли, которые приобретал в Крыму. Один тот факт, что знаменитый дворцовый комплекс в Алупке был в немалой степени построен на деньги, вырученные Воронцовым от продажи собственного вина, красноречиво говорит о недюжинной коммерческой хватке Михаила Семеновича.
Однако и здесь ему приходилось «переломить тенденцию», уже сложившуюся к началу XIX в. Согласно ей, наиболее ценными для виноградарства считались «земли первой степени» долины судакского побережья, северные склоны Крымских гор по рекам Бельбек, Кача, а земли Южного берега Крыма расценивались ниже, как каменистые, сухие, страдавшие от недостатка орошения. «Но вина, вывозимые из Крыма, пишет Дюбуа де Монпере в своем критическом обзоре состояния крымского виноделия, находили спрос только среди народа, а зажиточные слои, привычные к винам Сотерна, Бордо, Венгрии, Рейна, не находили ничего привлекательного в продукции Судака и Качи, где виноградники, орошаемые по греческому и татарскому способу, дают, соответственно, водянистое слабое вино, без крепости и стойкости Впрочем, отсутствие особых стараний в их приготовлении во многом объясняет их посредственные качества. Надо было произвести полную революцию в культуре виноделия, чтобы привести ее в состояние, когда она смогла бы успешно соперничать с зарубежной продукцией»[66].