Поспорим немного, по-дружески, мне кажется, что в ходе вашего последнего визита оба мы пришли к согласию отвести похищенный источник, эту татарскую новую Елену, на прежнее место. Я вам пообещала не предъявлять никаких требований и не предпринимать никаких шагов к повторному похищению источника и сдержала слово. Все успокоились и почти перестали говорить об этом»[61].
Однако для людей своего круга княгиня делала немало добра. Британский офицер А. Джеймс, посетивший Кореиз в 1829 г., увидел в саду высокую статную даму с благородным лицом. «Вскоре я убедился, что о ее блестящем уме не следует судить по необычному внешнему виду (на голове у нее была мужская фуражка), писал он. Княгиня оказалась одной из самых умных женщин, с кем мне доводилось беседовать. Она говорила о европейской политике, о возрастающей опасности войны и, наконец, о литературе»[62]. В доме княгини была собрана богатая библиотека, сюда приходили газеты, журналы, поддерживалась регулярная почтовая связь[63].
Однако для людей своего круга княгиня делала немало добра. Британский офицер А. Джеймс, посетивший Кореиз в 1829 г., увидел в саду высокую статную даму с благородным лицом. «Вскоре я убедился, что о ее блестящем уме не следует судить по необычному внешнему виду (на голове у нее была мужская фуражка), писал он. Княгиня оказалась одной из самых умных женщин, с кем мне доводилось беседовать. Она говорила о европейской политике, о возрастающей опасности войны и, наконец, о литературе»[62]. В доме княгини была собрана богатая библиотека, сюда приходили газеты, журналы, поддерживалась регулярная почтовая связь[63].
Владелица Кореиза скончалась в 1838 г. и была погребена в склепе построенной ею церкви. После нее имением владела по завещанию пожизненно баронесса Беркгейм, потом оно должно было перейти к Мещерским. На территории сада А.С. Голицына построила дом для своей сестры княгини Софьи Сергеевны Мещерской и ее детей. В качестве приданого ее дочери Марии Ивановны он оказался в руках ее зятя Ивана Николаевича Гончарова, брата Натальи Николаевны, жены А.С. Пушкина. Далее огромное имение дробится между наследниками, распродается по частям. В 1867 г. Гончаров уступил свою часть земли вместе с домом генерал-адъютанту Его Величества, участнику первой обороны Севастополя графу Феликсу Николаевичу Сумарокову-Эльстону. В конце 1880 гг. в доме под скалой недолго жил и вскоре там скончался родоначальник династии «тверских» Морозовых Тимофей Морозов. В 1890 г. граф выкупил дачу и земли винодела Морозова все, что осталось от когда-то обширного и доходного имения Голицыной. Так во второй половине XIX в. благоустроенное и богатое поместье в Кореизе становится собственностью семьи Юсуповых. При них оно подверглось основательной перестройке.
Глава II
Спутники кн. Голицыной и их судьба в Крыму
Жюльетта Беркгейм соратница и секретарь княгини, ее «Второе я». М.С. Воронцов и проблемы виноделия в Крыму. Барон Беркгейм ученый-винодел. Его письма М.С. Воронцову. Барон Беркгейм и его эксперименты в Ай-Даниле. Семейные отношения четы Беркгейм домыслы и факты. Новые опыты в Мухалатке, кончина и романтический памятник. Семейство Маурер и архитектор Эшлиман. Канонисса Жакмар. Графиня де Гаме или Жанна де Ла Мотт?
В целом из писем А.С. Голицыной к М.С. Воронцову и ее сподвижницы Жюльетты Беркгейм к Раевскому мы знакомимся с кругом общения княгини. В них воскресает образ Южного берега самой начальной стадии его обустройства, и появляется целый ряд действующих лиц, известных и полузабытых. Главным образом это дамы высшего петербургского круга, связанные между собой узами близкого и дальнего родства, образованные и религиозные. Им будут посвящены отдельные главы.
Однако в момент переселения окружение княгини было достаточно пестрым и о нем известно немного. Письма знакомят нас с отдельными лицами из ближайшего окружения княгини, одни были ее спутниками по переселению, как баронесса Крюденер, ее верная спутница девица Маурер, ее дочь с мужем барон и баронесса Беркгейм, графиня де Гаше; другие примкнули к ней уже в Крыму канонисса Жакмар, семейство Маурер и архитектор Эшлиман. О них поговорим более подробно.
Жюльетта Беркгейм соратница и секретарь княгини, ее «Второе я»
Умная, властная, острая на язык княгиня прекрасно владела пером в литературном смысле, но почерк ее становился все менее разборчивым, и поэтому она предпочитала диктовать свои многочисленные письма подруге и наперснице, баронессе Жюльетте Беркгейм. Большая часть писем написаны рукой баронессы, которую княгиня уполномочила писать от имени их обеих, правда иногда с собственноручной припиской. Об этом прямо говорится в следующем письме Н.Н. Раевскому-младшему за март-апрель 1937 г., Кореиз:
«Прежде всего, м-м Баронесса и м-м Княгиня это одно. Обе они составляют целостное и почти совершенное существо, и если одна любит вас, то и другая тоже»[64].
Это письмо прямое свидетельство того, как сама княгиня объясняла свои отношения с дочерью баронессы Крюденер. Возможно, в их основе лежало некое мистическое переживание. «Я посетила небо, и земля исчезла у меня из-под ног», писала баронесса Крюденер. Дочь умершей подруги Жюльетта Беркгейм, возможно, заменила Анне Сергеевне обеих. Другое объяснение можно найти в одном из высказываний Крюденер: «Один из самых удивительных из выдающихся людей, Сведенборг, верил, что существа, которые сильно любили друг друга здесь, в этой жизни, после смерти сливаются, образуя вместе одного ангела: прекрасная мысль!»[65].