Лермонтова Михаила Юрьевича, на удивление быстро успокоилась Галина, сунул и « там два раза повернул свое оружье».
Она наконец бросила окровавленную майку на пол и опередила очередное «Зачем?» мужа:
Как поросенка чтобы задеть жизненно важные внутренние органы.
Ну и?..
Ну и все! Один удар одна дырка один труп!
Галина рассуждала вполне профессионально. Она была таким же дипломированным ветврачом, как и Федор, только временно не практикующим. Больше того в свое время она закончила вместе с Казанцевым «Тимирязевку».
Федор вскочил с кровати, забегал по комнате. Теперь его лицо покрывали крупные капли пота, но нагнуться за лохмотьями, чтобы смахнуть ими противную липкую влагу, он не решился, побрезговал. Казанцев остановился у шкафа, резко дернул за ручку полированной дверцы. Внутри царил обычный идеальный порядок. В углу не сидел, и не улыбался ему остывающий труп. Под кроватью как помнил Казанцев тоже никого не было. Больше в комнате прятаться было негде. Он остановился посреди комнаты, под люстрой и бросил вопрошающий взгляд на жену.
Сквозь скорбную мину Галчонка пробилась чуть заметная усмешка. И Казанцев на мгновенье застеснялся собственной жены, даже попытался прикрыть срам. Впрочем, он тут же отдернул ладони. Не потому, что сделать вполне понятное действо было затруднительно очень уж впечатляющим, намного превышающим своей длиной даже его ладони, был этот жизненно важный орган Федора. Его остановили слова Галины:
Да нет его, не ищи. Это ты тут дел натворил, а потом полночи на полу валялся храпел да песенки пошлые пытался петь. «Конфетки бараночки», усталым голосом передразнила она. А я полночи за тобой следы заметала.
И куда ты его сунула?
Ну куда я могла деть его с девятого этажа? Только с балкона, или в мусоропровод, Галина помолчала, а потом вполне буднично закончила, я выбрала второе.
Так он же это как поместился-то?
Практикум по рациональной разделке свиной туши повторно проходила, опять вполне буднично, и от того очень страшно пояснила Галина и кивнула на топорик, валявшийся на полу, выяснила заодно, что человек действительно очень похож на свинью.
Она посмотрела на мужа так выразительно, что ему опять захотелось прикрыться. Его взгляд зашарил по полу в поисках чего-нибудь поприличней, и наткнулся на топорик. Теперь он разглядел, что лезвие, им самим недавно любовно поправленное, покрыто бурыми пятнами. Что его лезвие блестит не так уж и ярко. И, наконец, что на худеньких, обнаженных по локти руках Галчонка тоже видны капельки засохшей крови. Последнее обстоятельство окончательно сразило его. Казанцев рухнул обратно на кровать, заставив ее завизжать совсем пронзительно. Он обхватил руками занывшую опять голову и закачался, словно пьяный. Пружины продолжали скрипеть под ним в такт похоронному маршу. Одна, или две скрипнули совсем невпопад это встала Галина.
В общем, я свою часть работы сделала. Заметь самую трудную. За тобой все остальное, она замялась, выуживая из памяти нужное слово, зачистка!
Федор ошеломленно смотрел, как эта хрупкая женщина, о которой он, оказывается, многого не знал, покидает комнату. Хладнокровная и решительная, как наемный убийца, она скрылась за дверью и зашуршала чем-то в коридоре. Через три минуты хлопнула другая, теперь уже входная дверь и Казанцев остался в квартире один.
Он посидел еще минут пять, собираясь с духом, затем тяжело поднялся. Сейчас ему на вид было гораздо больше тридцати четырех лет, которые он совсем недавно справил. Морщины, что избороздили лицо вдоль длинных скул, а больше высокий, совсем недавно чистый лоб, сейчас украшенный лиловым синяком, подходили больше глубокому старику. А тут еще щетина, которую Федор давно себе не позволял.
Вообще-то не позволяла Галчонок, но Казанцев, только глянув в коридоре в большое во весь его рост зеркало, поморщился. Он сам жутко не понравился себе сейчас, что уж говорить о жене.
Значит, зачистка? пробормотал он, проведя по щеке в тщетной попытке разгладить морщины.
Федор вдруг понял, что слово Галины отныне для него будет законом. Он и прежде, в общем-то, всегда соглашался с женой. Но соглашался! Теперь, чувствовал Федор, все пойдет по другому. Рассердившись больше на себя, чем на Галчонка он бросился в ванную. Через десять минут одетый, умытый и даже побритый Казанцев ступил на кухню, чтобы подвергнуться еще одному испытанию. Он еще улыбался, отметив в том же зеркале, что вместе с щетиной исчезла и большая часть морщин; только синяя шишка налилась еще круче; улыбка эта вдруг стала предвкушающей, даже хищной. Пустой со вчерашнего вечера желудок предательски заурчал так призывно он отреагировал на вкусные кухонные запахи. И прежде всего на те, что выбивались из-под крышки огромной чугунной сковороды. Даже не открывая ее, Федор знал, чем хотела порадовать своего мужа Галчонок в день годовщины бракосочетания.
Конечно, мясо! проворковал он любовно, настоящее мясо без всяких лишних приправ. Сало, мясо, лук, чеснок все крупными кусками Ну еще соль и черный молотый перец. И все!