Ответного представления она не дождалась, и дала свободу уже совсем неприкрытой ярости:
И кто мне ответит за то безобразие, капитан? Или ваше государство наплевало на право частной собственности. А жители Где мои люди?
Все это она выпалила на английском языке, с первых слов убедившись, что капитан прекрасно понимает ее. Но ответить опять не соизволил.
А скорее, с изрядной долей недовольства подумала она, он и сам не знает ответа на эти вопросы. Или
Капитан не дал додумать. Он резким окриком заставил застыть перед ним моряка кряжистого, с длинными узловатыми руками, которые словно сами готовы уже были схватить пленницу. Командир лодки это стремление подтвердил:
Сатэ, тащи ее вниз, в мою каюту.
Эту команду он произнес на родном языке и Наталья искренне поблагодарила полковника Сазонова и других, безвестных для нее составителей учебной программы подмосковной базы, в перечне занятий которых числился и японский язык. Конечно обмануть коренного японца, выдать себя за жительницу островов страны Восходящего солнца ей вряд ли удалось бы. Но сейчас возможность понимать врага а именно так теперь воспринимала моряков Наталья многого стоила. Тем более, что японцы об этом не подозревали. И сейчас капитан грубо, теперь уже на английском, велел ей, совершенно не заботясь о том, что первую часть фразы, обращенной к своему ординарцу, она скорее всего не поняла.
А ты иди там тихо, как мышка пока я не приду.
Есть, мой капитан! козырнула она, естественно мысленно, Серая Мышка будет ждать тебя. С нетерпением!
Однако в каюте чуть более просторной, чем остальные в тесном корпусе лодки, ей пришлось ждать не меньше часа. Подводная лодка стала шуметь чуть иначе, и Мышка поняла, что судно поменяло и курс и скорость. Теперь она мчалась по-прежнему в надводном положении, но уже по прямой, выжимая все, что могли выдать дизели.
Куда-то спешим, поняла Крупина, успевшая обследовать и саму каюту и небольшой сейф, который прятался под столиком.
Еще здесь была кровать настоящая, а не подвесная, как можно было ожидать опять-таки судя по книжкам. Наталья даже невольно пожалела капитана. Она сама привыкла за последние годы к роскошным ложам, на которых лежать можно было одинаково удобно и просторно что вдоль, что поперек. А эта если и могла вместить двоих, то
Что-то ты слишком игривая сегодня, оборвала себя Крупина, никто тут сегодня вдвоем лежать не собирается. Если сам капитан и полежит, то не думаю, что это доставит ему много удовольствия.
Она перешла к содержимому сейфа, который открыла какой-то имитацией древнего японского ножа вычурного и совершенно непригодного для резания глоток и втыкания меж ребер врага. А вот сейф этим ножиком Наталья открыла за полминуты; и даже почти не поцарапала лезвие. Ни документы, ни пистолет в кожаной кобуре, ни деньги большей частью в иенах и совсем небольшая пачка долларов ясности в этот необычный рейд подводной лодки не внес. А вот ящичек рядом с кроватью порадовал. В нем Наталья обнаружила несколько смен белья и форменного обмундирования, одна из которых рабочая, а потому почти не отличавшаяся от той, в которой щеголял весь экипаж, тут же примерила. В плечах роба подводника была широковатой, а в остальном
Мацумото едва не вскричал: «Что ты здесь делаешь, мерзавец?», приняв ее за подчиненного. В следующее мгновение он узнал ее и раздвинул губы в хищной улыбке, не сообразив поначалу, что надо проявить командирский гнев по поводу того, что гостья, которую он конечно же принимал в каком-то ином качестве, успела пошарить в его шкафу и Тут его взгляд остановился на краешке дверцы сейфа, торчащей из-под столика, и командир подлодки переполнился гневом. Ему бы сейчас задать себе вопрос: «А что это за умелица такая, на раз открывающая не самый простой замок стального ящика?». А он лишь успел подумать это явно читалось на обычно невозмутимом лице:
В общем-то мне совершенно безразлично будет на твоей еврейской физиономии один фингал или два
Он даже успел поднять руку для пощечины, которую явно испуганная женщина готова была принять с закрытыми глазами. Но до удара дело не дошло пока. Потому что раньше раздался робкий стук в дверь, к которой капитан и повернулся с недовольным лицом.
Радиограмма, господин капитан, перед открывшейся совсем не широко дверью стоял судовой радист, не смевший даже косить глаза в дверной проем, от флагмана
Мацумото выдернул листок из руки моряка и впился взглядом в несколько строчек. Потом кивком отпустил радиста; очевидно ответ не требовался. Дверь опять захлопнулась почти без стука и капитан, больше для себя, нежели для пленницы сообщил:
Ну вот, у нас не больше часа. Потом мы догоним флагман и ты перейдешь на него к своим любимым дикарям. А пока не будем терять времени, крошка.
«Крошка» ответила ему на чистейшем, без всякого, русского или еврейского, акцента, японском языке:
Не будем, и шагнула вперед.
Час времени это много, это очень много для мастера единоборств. А таких мастеров в каюте было два. И первый Мацумото, немного насторожившийся навес все-таки хлесткий удар, целя теперь по дерзким губам. Губы своей иронической улыбки не смахнули. Более того эта улыбка стала еще шире; она словно провоцировала: «Давай, попробуй еще раз. Только другой рукой». Потому что правая, которой капитан попытался стереть эту ухмылку, цели не достигла; она повисла безжизненной плетью, заполнив половину тела огнем боли. Вторая рука сделала обманное движение, а вперед устремилась, уже совершенно безжалостно, убийственно, правая нога. Никаких: «Кийя!», в тесной каюте не прозвучало. Мышка, словно нехотя уклоняясь от вытянутой вперед конечности противника, успела подумать: