Ну сколько там моряков-подводников? подумала она, мощно выгребая руками и не забывая с каждым гребком оглядываться назад, на уже неузнаваемо изменившийся остров, сотня, не больше. На один зуб Мышке
Остров тем временем превращался в каменный гриб совсем так же, как тонны грунта, оторванные от земли ядерным взрывом; только в сотни и тысячи раз медленней. Наталья наконец словно наткнулась на невидимую преграду именно здесь, как определило ее чутье, проходил фарватер подлодки. А скоро она и сама появилась, теряя как и надеялась Крупина ход. Теперь кроме своего мастерства пловчихи Наталья надеялась, что ее рекордного результата никто не оценил надо было напрягать и сценический талант. Перед бравыми японскими моряками она желала предстать жалкой и беззащитной. Но женщиной вполне себе ничего, которую можно подсушить и обогреть, а потом пожелать уединиться в укромном местечке там, где русско-японской парочке никто не будет мешать.
Первый пункт насчет слабой и беззащитной девушки начал исполнятся сразу же. Наталья повисла на толстом канате, что скинули ей с палубы подводной лодки, словно кукла с безвольно повисшей головой. Но кукла, вцепившаяся в канат так, что моряки, выдернувшие ее из воды, словно огромную рыбину, едва разжали ей руки. Хотя у Мышки и промелькнула шальная мысль взлететь по канату подобно той самой мысли и ошеломить японцев уже с первым шагом на судне. От этого ошеломить противника она не оказалась, но потом; все потом. А пока ладони, едва отпустив жесткий, но все же чуть сминаемый канат, вцепились в толстый стальной поручень или леер, как его называли моряки если верить книжкам.
Уже здесь, на борту, Наталья первой уловила момент, когда многотонная громадина, изображавшая из себя гриб неправильной формы, не выдержала той чудовищной массы, что кренила ее в одну сторону. С последним возмущенным стоном столб, который уже поднялся над волнами метров на тридцать, переломился у самого основания и полетел вниз, в теплую воду моря Сулавеси. Выглядело это не очень грозно и опасно; а вот волна, помчавшаяся от места падения во все стороны, бед натворить успела. Подводную лодку, которую командир судна (подчиненные называли его капитаном Мацумото), с вполне понятной нежностью и почтением именовал «Касудо», лишь подбросило на несколько мгновений выше застывшего рядом корабля с вертолетами, выстроившимися на борту. Вертолетоносец тут же повторил маневр, показав часть не такого чистого, как надводная половина, борта, обычно скрытого под водой. Назад этот красавец-корабль ухнул не так удачно. Что-то или кто-то допустил ошибку, закрепляя винтокрылые машины на палубе. Железный стон, или треск, был не сравним с каменным, но заставил японских моряков кругом вскричать много громче и горестней. Два вертолета поочередно, с громким плеском, перевалили через борт, и исчезли в пучине как раз между двумя волнами, которые катаклизм продолжал гнать к эскадре, и дальше. Волны эти были все мельче, а амплитуда, с которой подпрыгивал на ходу подводный боевой корабль, все больше пока наконец море в том месте, где совсем недавно радовал глаз своей сочной зеленью остров Зеленой лагуны, не успокоилось.
Теперь очередь дошла и до Натальи, точнее до второй части ее плана. Ее обсохшая на жарком солнце фигура уже не была жалкой. Не отпуская правой ладонью леера, Крупина поправила короткие пряди на голове левой, а потом провела ею же по телу -словно стряхивая с себя весь тот негатив, что не мог не прилипнуть к беззащитной жертве катаклизма.
Командир, шагнувший уже к ней, запнулся на мгновение и шумно сглотнул будто подавился слюной, от этой соблазнительной картинки. А потом ощерился лицом, словно наткнулся на красивую, но очень опасную гадину и спросил к удивлению Натальи на корявом русском языке:
Русская?
Наталья, прежде чем ответить, ругнулась на себя это она сама невольно выдала себя, обрадовавшись громче, чем следовало, картинке падавших в море вертолетов. Но эта ошибка была поправимой; по крайней мере так думала сама Крупина. Она выпалила поначалу грустно, а потом со все возрастающим гневом в голосе:
Теперь уже нет. Не русская. Гражданка Израиля Ирина Рувимчик.
Ответного представления она не дождалась, и дала свободу уже совсем неприкрытой ярости:
И кто мне ответит за то безобразие, капитан? Или ваше государство наплевало на право частной собственности. А жители Где мои люди?
Командир, шагнувший уже к ней, запнулся на мгновение и шумно сглотнул будто подавился слюной, от этой соблазнительной картинки. А потом ощерился лицом, словно наткнулся на красивую, но очень опасную гадину и спросил к удивлению Натальи на корявом русском языке:
Русская?
Наталья, прежде чем ответить, ругнулась на себя это она сама невольно выдала себя, обрадовавшись громче, чем следовало, картинке падавших в море вертолетов. Но эта ошибка была поправимой; по крайней мере так думала сама Крупина. Она выпалила поначалу грустно, а потом со все возрастающим гневом в голосе:
Теперь уже нет. Не русская. Гражданка Израиля Ирина Рувимчик.