Теперь ещё о двух главных участниках того дворового баскетбола. У меня был друг на год младше, Витька. И у нас с ним были старшие друзья-товарищи: у Витьки Колька, у меня Вовка. У каждого был свой «ангел-хранитель», на пять-шесть лет старшие: Колька и Вовка родные братья, двойняшки. Но совсем разные. Колька олицетворение мужчины, в нашем понимании тогда. Да и потом, позже, было ясно: он и был символом мужского начала. Хоть и высокий, но крепкий, и весь точно сжатая пружина. Лицо, фигура мечта всех девчонок! Характер твёрдый до гранита с алмазом. Сильный, нацеленный парень, но «представительный», всеми чёрточками ему всё время что-то надо было доказывать всем, что он, только он, самый первый. Что вы хотите, ведь по паспорту он «Победитель народов и сын Победителя народов», если перевести его инициалы с греков. Но первенство ему далось слишком дорогой ценой, это всё, может, и объясняет его дальнейшую судьбу: трагическую, злую и непоправимую
Удивительным человеком был Колька почти все его слова остались во мне как непререкаемые афоризмы и даже команды. Как говорят харизма. Тысяча его слов меня потом сделали «взрослым». И он тоже был участником той незабываемой игры. А Вовка Сто раз перечёркиваю письмо, и не нахожу достойных его слов. Вовка!!!.. Если и были боги на земле они все похожи на Вовку! Высок, выше брата, потому и Длинный. И красоты, буду снова и снова повторять, конечно, божественной. Полмира девчонок и не подозревают, что есть такая первозданная мужская красота. Нету в моём багаже слов, да и кто же опишет бога? Моя «формула» Вовки так и осталась фрегат! Когда Вовка идёт по нашей Земле, не знаешь, как и передать это явление: как он режет пространство гордо, просто и свободно. ФРЕГАТ! И не может земной человек так вот просто светиться добром и каждому?
Вовка мягче Кольки, добр до потери всякого стандарта самосохранения. Светло-рус, волосы прямые, чёлкой. Встречая врага, краснеет, но видно: не боится, просто его доброта до последнего спорит внутри с людской подлостью, именно со всеобщей, а не конкретной. Позже, в перестройку, когда я и многие ушли в другие профессии, Вовка остался верен и до сих пор верен своему призванию геологии. А Колька был большой шишкой в министерстве по чину, а всё кончилось страшным горем: плоды перестройки его убили. А мой Вовка ушёл в сторожа, в «подполье», и написал солидный геологический труд, и его монография вошла потом в юбилейный том его любимой науки.
Ну и вот: мы на «трибунах» в нашем дворе, баскетбол! Колька и Вовка. Будущий министр и будущий учёный. Я и Витька вассалы! И Ялан. Ялан против Кольки. Ялан против Вовки. Кольку даже не очень и помню в этом матче. Всю игру он что-то кричал, командовал, наверно, был капитаном, и всё время высказывал недовольство Вовкой, что, мол, слабак, надо бы биться пожёстче, нечего никому и ничего прощать. Не знаю, как Витькины, а все мои миллиард и два глаза были привязаны только к Вовке и Ялану. Они уж совсем явно выделялись разными почерками спортивного джентльменства. Пусть Вовка отнял у меня сигареты в школьном туалете, я не обижался: после этого матча мне, ещё зародышу, докумекало, с кого брать пример. И Витьку я хлопал по плечу как маленького: «вот! Вовка!» Колька же играл жёстко. Это и был он. Всё по правилам, но он любил такую игру, силовую. Вовка гуманист, прощал все ошибки соперникам. В принципе, сам весь матч это последние его минуты, главная стычка была в самом конце. Ведь вы уже поняли, не про матч я, а про Вовку.
Ялан, хитрюга, всю игру вёл на грани правил. Колька не уступал. И вот решался счёт, и Ялан сошёлся один на один но с Вовкой! Вовка не дал ему закинуть в корзину, в последний и явно удачный момент. Вроде, Вовки и рядом не было. И откуда взялась его «длина»? И все чёрные уловочки Ялана пошли прахом. Вовка, этот «размазня», этот добродетельный добряк, не дал ему, Ялану, великому и неустрашимому в любой драчке, не дал забросить?! Пусть бы кто другой помешал. Но помешал Вовка. И счёт не поменялся. «Вовка всё же его прижал! Он не зря Длинный! Вовка отбил мяч! А Ялан козявка!» так, наверно, я ликовал самому себе. И тут Ялан сошёл с катушек. Игра кончилась в пользу Кольки и Вовки, и Ялан был в бешенстве. Что только ни извергал Яго-Ялан из мира слов и как только ни ловил воздух своими хищными лапками, но всё зря. Мой Вовка был стена! Застыл как бог! Ни разу не унизился, хотя мог просто раздавить обнаглевшую букашку. Колька, брат, даже подбадривал: «Ну, дай ему!» И все ребята были за Вовку: «Дай, дай Ялану!» Нет, мой Вовка не такой. Он покраснел. Красиво покраснел. Белая чёлка так и выступила. И я видел его глаза: сжатое терпение и великое презрение. Он сильнее Ялана в тысячу раз. Но Вовка пересилил себя, сдержался. Ялан кипит, лезет в драку, рыгает злостью, тысяча и один мат так и напрашивается на удар. А Вовка краснота сошла вдруг побледнел, пальцы рук сжаты и тоже бледнее снега, подносит к носу Ялана мяч и как зафинтит его на край вселенной! Челюсти сжаты, и это уже не Вовка, а сам Аполлон Бельведерский! И Ялан, пресловутый Ялан, кумир свистунов с «предупреждающей» походочкой, задрыгался, как заколдованный именно! как «повреждённый»: руки ходят автоматом, но в небо, не в Вовку! Даже этому созданию дошло под корку: какая сила в Вовке! На Кольку, может, он сдуру бы и набросился на свою попу. Но кинуться на Вовку ему что-то не давало. Поголовные крики: «Вов, да вмажь Ялану!» все были за Вовку. Но Ялана это бы не испугало. Ялан и так сто раз один против всех, ему не впервой. Но их взгляды были театр МХАТа: Добро и Зло! Таким и запомнил я этот баскетбольный матч: битва нерв и зрачков, битва душ. А ведь мальчишки! Если хотите, Длинный Вовка дал мне пример настоящего величия. Все за него: «Отомсти!» Но он жил и всегда живёт своим каким-то мировым сердцем и высоченнейшим духом.