Ладно, пойдём к Потоку, согласился он, аккуратно пряча в кожаный мешочек заготовки, над которыми трудился, поглядим со скалы, как Белый шар сменяет Огненный
До скалы добрались быстро. Она нависала над Потоком широким выступом и вся поросла мхом. Отсюда были хорошо видны и сам Поток, и долина, где жили и охотились люди племени, и противоположный берег с ещё более высокими каменными выступами и выемками. На скале укоренилось дерево, которое каким-то чудом проросло сквозь камень. Дерево от холода потеряло почти всю свою листву, но в нём всё ещё теплилась жизнь, оно сопротивлялось и не хотело засыхать.
Таука и Юкка примостились у дерева. Молчали, всматриваясь в сумеречную даль. Если смотреть долго в одну точку, то начинает казаться, что там, далеко-далеко, что-то двигается, большое и страшное, с огромным хвостом, рогами и глазищами.
Юкка невольно прижалась к плечу Тауки.
Испугалась?
Там что-то есть, очень большое и зубастое!
Он улыбнулся. Всё-таки, несмотря на все охотничьи навыки, Юкка была девочкой.
Посмотри на Поток, предложил он.
Юкка посмотрела.
А теперь снова туда, где ты увидела страшное.
Оно куда-то исчезло! Его больше нет!
Значит, оно испугалось нас и решило, что мы сильнее!
Юкка тоже заулыбалась:
Ты как Старый шаман умеешь пугать злых чудовищ и отгонять их от племени!
Они ещё какое-то время молча сидели на скале, слушали Бурный поток и поглядывали туда, где Белый шар скоро сменит Огненный и появится много-много мерцающих огоньков это предки разожгут свои костры, чтобы охотники знали: они под защитой родных душ.
Когда Таука и Юкка осторожно спустились в низину, Белый шар уже сменил Огненный, и всё вокруг погрузилось в темноту
Юкка ушла в дальний угол, где отдыхал отец. Таука закутался в медвежью шкуру, подаренную вождём Синакой его отцу ещё в те времена, когда они были молодыми охотниками, и, глядя на костёр, который день и ночь горел в пещере под присмотром женщин и стариков, закрыл глаза. Он размышлял хорошо это или плохо, если племени всё-таки придётся сняться с насиженных мест и отправиться в поисках нового дома. Таука считал, что хорошо, ведь это настоящее приключение! И поэтому не очень грустил, как это делали взрослые.
Иногда вождь Синака пел о смельчаках, которые отправились вниз по течению преследовать мамонта. Эта песня нравилась Тауке, она не была такой заунывной, как другие старые песни. Ее быстрый ритм будил желание метать дротик, бежать на холм, а то и вовсе прыгнуть в чёлн[1] и плыть, плыть, плыть!
Смельчаков Таука жалел. Ушли и не вернулись! Что случилось с храбрецами-охотниками неизвестно.
Отец Тауки Велес находился в племенном круге и сидел недалеко от вождя таким образом определены его место и роль в племени. Он не был удачливым охотником и не являлся сильным воином, бегал медленнее многих и метал камни пращой не так метко, как другие. Но Велес занимал особое положение среди сородичей, потому что обладал даром рисовать на гальке охотничьи трофеи, а ещё ловко расщеплял камни и «извлекал» из них лезвия для ножей, наконечники для стрел и дротиков, а из костей добытых животных мастерил крючки и иглы, различные скребки и другую утварь, без которой ни на рыбалке, ни на охоте, ни при приготовлении пищи или изготовлении одежды обойтись было совершенно невозможно.
Этот дар перешёл к Тауке. Даже Велес порой удивлялся, как хорошо Таука рисовал животных на гальке, вырезал фигурки из камня, бивня мамонта или носорога.
Огонь в пещере поддерживали днём и ночью. Но раньше костры жгли маленькие, а тлеющие угли поддерживали тепло. Теперь без большого, жаркого костра уже не согреться. Вскоре всё вокруг покроет Белое полотно и станет совсем трудно.
Огонь в пещере поддерживали днём и ночью. Но раньше костры жгли маленькие, а тлеющие угли поддерживали тепло. Теперь без большого, жаркого костра уже не согреться. Вскоре всё вокруг покроет Белое полотно и станет совсем трудно.
Уже теперь по утрам нередко, чтобы добраться до чистой воды, приходилось сбивать прибрежную наледь Бурного потока. В иные дни тонкая корочка льда затягивала поток у берега и затрудняла доступ к воде. Войти же в неё с остроконечной палкой, на которой отец ловко приладил гарпун, чтобы добыть рыбу, становилось всё сложнее. И дело даже не в том, что вода была неимоверно холодна. С этим в племени знали как справляться, обильно покрывая тело жиром лесных животных. Но когда ледок крепчал и обрастал наростами, так просто его уже было не разбить.
Синака уже всё решил. Он понимал, что наступило время уводить людей вниз по течению, где, возможно, поток оставался таким же широким и чистым от Белого полотна, как в те времена, когда деревья стояли зелёные, с густой шапкой листьев, а не такие, как сейчас чахлые и унылые в предчувствии смертельного холода.
В двух распадках[2] от того места, где обитало племя Синаки, жили люди Пещерного племени. Их пещера находилась прямо внутри скалистого холма. Она была сухой и просторной. В центре её постоянно горел костер. Каменные стены вбирали жар, а потом отдавали, так что даже в холода здесь оставалось тепло. Здесь люди ели и спали, обрабатывали шкуры добытых животных и делали из них одежду и мягкие и очень удобные накладки на ступни ног, так что охотники не боялись бегать за добычей по каменистой и неровной поверхности.