Без новых приключений он добрался до Егорьевска. На въезде в город красовался герб: рука Святого Георгия с копьем, направленным в пасть дракона. Дракон был мощный, весь в чешуйчатой броне, а копье напоминало зубочистку. Исход поединка казался сомнительным.
С правой стороны дороги появились старые избы, бараки. Шоссе проходило по самой окраине города, по левую руку по-прежнему тянулся лес. Потом пошли унылые пустоши. Очередная надпись известила, что он въезжает в славную деревню Заболотье. Вскоре по обе стороны вновь начались низкие сырые леса. Максим проехал деревню Пёсье с покосившимися деревянными домишками и въехал в село Жабки, поразившее его двух- и трехэтажными сооружениями замысловатой формы. Он остановился и сфотографировал это великолепие.
Невдалеке притормозил еще один мотоцикл шикарный «BMW». Максим давно уже видел его в зеркале, но не обращал внимания. Подумаешь, «BMW»! Таких пруд пруди. А вот «Лифан», преобразованный в «Мерседес», один на свете.
Мотоциклист стоял, разглядывая достопримечательности Жабок, и у Максима возникло неприятное чувство. Так бывает, когда пишешь письмо, а тебе заглядывают через плечо. Однако, присмотревшись, он заметил на рукаве незнакомца белую ленточку. «Свой! успокоился он. Видать, новенький. Подойти познакомиться, что ли? Да ладно, успеется».
Почти сразу вслед за Максимом незнакомый дружинник тоже оседлал свой «BMW» и тронулся с места.
За новорусскими Жабками опять замелькали островки леса, перемежающиеся пустырями. Синяя табличка попыталась предупредить, что впереди деревня Бураково, но кто-то уже не поленился переправить «Б» на «Д». Есть в русской глубинке люди, неравнодушные к каллиграфическим упражнениям!
Поселок Фрол мало отличался от любого другого: сюда нувориши еще не добрались. Заборы, куры, тощие собаки. Посреди дороги растрескавшаяся доска. Максим ее объехал: запросто проколешь гвоздем шину. Так и есть! Мотоциклист, ехавший сзади, не поберегся и тотчас остановился, уставился на заднее колесо. Взглянул вслед Максиму, злобно пнул свой «BMW». Небось, выругался, но за тарахтеньем двух мотоциклов этого слышно не было.
Поворот на Богомазово нашелся легко. Дорога паршивая: так называемая «улучшенная», а в просторечии «стиральная доска». Максим слез с мотоцикла проверить, хорошо ли укреплены вещи. Тряска предстоит изрядная, и если поклажа свалится в лужу, это будет не слишком приятно.
На обочине дороги стояли две девочки в одинаковых платьицах похоже, сестры. Младшая, сероглазая девчушка лет восьми, обращаясь к старшей, задумчиво высказалась:
Чё они всё ездют и ездют? Чё они, (непечатное слово), что ли? Там же нет ни (опять непечатное слово).
Не, это испедиция. Нам Нинка, училка наша, грила. К нам на болота, грит, будут ездить. За грязью, грит. Испедиция будет ездить. Грязь, (непечатное слово), шибко полезная.
Во, (непечатное слово), скажешь! засмеялась младшая. Грязь полезная! Да чё с ей пользы?
Максим убедился, что всё держится надежно, и поспешил уехать. Информация, ненароком сообщенная милыми девочками, настораживала: не черные ли устроили «испедицию»?
Щебень вскоре кончился, пошла грунтовка: бугры, лужи. Поодаль врос в землю безнадежно ржавый подъемный кран исполинский перекошенный крест, ожидающий свою жертву. Потом показалась полуразвалившаяся стена: некогда здесь стоял добротный каменный дом может быть, церковь или сельский клуб. На стене кто-то написал большими корявыми буквами: «Налево пойдешь в болото попадешь, направо пойдешь в трясине пропадешь, прямо пойдешь лоб расшибешь». Кто оставил на почтенных развалинах эту краткую сводку российской истории? Сколько храбрых витязей уже разбило головы об стену, сколько увязло в болотах?
Перед речкой дорога раздваивалась: один ее рукав вел к раздолбанному бревенчатому мостику, другой уходил налево туда, где виднелась мелкая заводь. Судя по колеям, там был брод для грузовиков и внедорожников. А вот мостик разве что для мотоцикла. Не обманул Гугл: если на легковушке, то надо кружным путем, через Князево.
Почти сразу за речкой открылась деревня Богомазово: с десяток ветхих изб. У одной из них застыла старушка в платке. Когда Максим проезжал мимо, она, с трудом перекрывая звук мотоцикла, крикнула:
Сынок! Куды это вы спешите? С утра стою и всё машины, мотоциклы Сроду такого не было.
На пикник едем, бабушка, ответил Максим, приостановившись. Рассказывать бабусе про игру не хотелось.
Да что ж вы всё пикникуете? Взрослые, кажись, парни. Вам бы работать, а вы всё пикникуете.
Иногда и работаем, бодро отозвался Максим. А что, много ли машин проехало?
Ой, как много! С ентой стороны ты уж третий на мотоцикле, да две машины здоровущие. А оттедова, с Князева, так и вовсе машин пять, а мобыть и поболе. Кто ж их считает!
Ну, пять машин это еще не армия. Максим успокоился и поехал месить слякоть дальше.
Начался низкий сырой лес. По стволам деревьев растекалась белесая плесень, перемежающаяся серно-желтыми лишайниками. Запахло гнилью. Пару раз мотоцикл забуксовал в грязи. Дорога виляла то вправо, то влево, огибая болота. Потом она снова раздвоилась как и перед мостиком. Правая показалась Максиму надежнее, и он свернул на нее, но ошибся: впереди обнаружилась бездонная лужа. В ней застрял древний мотоцикл с коляской, какие Максим видел только в старых фильмах. В коляске лежал баул, из него торчал незачехленный бердыш. Рядом суетился пожилой бородатый мужик с черной ленточкой на плече. Промелькнула мысль: сейчас как вдарит любые латы разрубит. И славный рыцарь Света не доедет до Малых Лохов.