О, а в-третьих и это самое неприятное! переступив порог отеля дЭнен, я обнаружила, что здесь же находится и мой муж. Здесь, а не во фландрском полку, на службе у барона де Базенваля, как я полагала!
Он объяснил это тем, что устал и взял отпуск. За это я не могла его вслух упрекать, потому что сама поступила так же: последние месяцы, проведенные на службе, измотали и меня, и его. Я, находясь при королеве, перенесла немало моральных страданий, и Эмманюэль пострадал не меньше. Ему, прежде служившему лишь на спокойных должностях командира дворцовой гвардии графа дАртуа и коменданта отдаленной крепости Жу, теперь довелось вкусить настоящей военной службы, причем в такой обстановке, когда он постоянно чувствовал ненадежность, если не ненависть подчиненных. Армия разлагалась, французские солдаты не подчинялись командованию, проститутки из Пале Рояль хорошо просветили их насчет того, что любой начальник плох и повиноваться ему смешно для сторонника свободы Вдобавок ко всему, какие-то таинственные заговорщики, развешивая по Парижу афиши с перечнем придворных, которых нужно немедленно обезглавить, постоянно включали в этот список и имя Эмманюэля, припоминая ему службу у брата короля (тепер это объявлялось преступлением!) и называя его «прихвостнем дАртуа». И кому только понадобилось так запугивать ни к чему не причастного и мало на что влияющего молодого человека?
Эмманюэлю не исполнилось еще и двадцяти пяти лет. Ничто в его прошлом не подготовило его к такому сложному повороту в жизни. Не обладая твердостью моего отца, он казался в эти дни почти затравленным. Много часов из своего так называемого отпуска он проводил в оранжерее, среди розовых кустов и амарантов, посаженных еще его матерью, прекрасной Софи дЭнен, и компанию ему там составлял разве что ее портрет в серебряной раме. Мельком заглядывая в это помещение, бросая взор на фигуру своего мужа в старинном кресле, на бледное, несколько женственное лицо, оттененное темными кудрями, на тонкие руки, в которых нынче часто можно было заметить рукопись гороскопа (к нам в особняк уже дважды или трижды являлся по его просьбе астролог), я иногда чувствовала жалость и спрашивала себя: может, мне надо уделить этому юноше, круглому сироте с младенчества, больше нежности и внимания? Ведь он мой муж, и женаты мы уже больше года Он ничем особо не обидел меня, а то, что насильно стал моим мужем, так это и его крест тоже, не только мой
Однако, то ли сердце у меня было черствое, то ли слишком много моего внимания в последнее время забрало горе Марии Антуанетты, но я всегда сознательно останавливала себя в любом сочувственном порыве по отношению к Эмманюэлю, и этот порыв уже через пару секунд сменялся возмущением: ну, зачем он приехал в Париж? Зачем?! Почему столько времени проводит дома? Ведь он ломает мне все планы насчет Жанно!
Да, было именно так: сначала свиданиям с малышом препятствовали болезнь и смерть дофина, теперь постоянное присутствие мужа Не могла же я убегать на Вишневую улицу, когда он находился под боком! Тем более, что подавленное настроение отнюдь не сделало его полным отшельником. Вернее сказать, это днем он преображался в садовника и встречался лишь с астрологами, избегая выходить на ставшие для него опасными парижские улицы. Ночью он неизменно искал моего общества, да так, что мои давние страхи забеременеть от него вновь ожили!
«Этого еще не хватало. думала я с досадой, когда он домогался моих ласк и вслух напоминал о том, что его род весьма древний и знатный, поэтому нуждается в наследнике. Я еще не успела разобраться с первым своим сыном не хватало мне заводить второго!»
Это его постоянное эротическое влечение ко мне отдавало даже чем-то болезненным. Эмманюэль будто хотел спрятаться от чего-то в моей постели, убежать от страхов реальной жизни в вымышленный мир семейного счастья того, чего я никак ему дать не могла.
Было бы хорошо поехать в Пикардию, фантазировал он вслух, в наше родовое поместье Буассю.
Какое родовое поместье, сударь? отбивалась я. Вы сами там никогда не были. Вы выросли в Париже, а мне оно и подавно не нужно! Я не пикардийка.
Да, но Жерве много рассказывал мне о нем. Эмманюэль стоял на своем, будто и не слышал меня. Моя мама любила это место. Говорят, там великолепные зеленые газоны вокруг замка и чудесные закаты над лугами По этим лугам будет бегать мой сын. Я обязательно повезу его туда!
Это приводило меня буквально в ярость.
К чему эти пустые разговоры? Я не беременна!
Однако мы молоды и здоровы, поэтому это когда-нибудь может случиться. В конце концов, разве это не наш долг? Ваш отец, Сюзанна, уже не раз заговаривал со мной об этом. Вы наследница благородного рода, а дЭнены князья Священной Римской империи! Мой предок, Максимильен дЭнен, был кавалером Ордена Золотого Руна. Кстати, он похоронен в Буассю
С тех пор, как по весне умер его дядюшка, Ксавье дЭнен-Лиотар, Эмманюэль унаследовал все его эльзасские имения и княжеские регалии, включая титул князя Священной Римской империи. Это подняло его на небывалую высоту, сделало подданным сразу двух престолов французского и австрийского. Было даже странно, глядя на этого тонкого молодого человека, осознавать, что он такой вельможа. Как по мне, так ему бы пошла роль приказчика в модном магазине! Или парикмахера Именно такие сравнения вызывала у меня его внешность, и желать детей от подобного мужчины я никак не могла.