На старости лет в коммуналку, возразила она жалобно. Всю жизнь хотела: если доживу до старости, в своем углу. Она молодая, ей флаг в руки
Ладно, сказал Павел Сергеевич, шурша документами. Пока делим шкуру неубитого медведя.
Супруги согласно помолчали.
Влюбилась, похоже, проговорила Наталья Борисовна приглушенно.
Чего-чего?
Влюбилась, говорю, не иначе. Вита замерла, услышав мамино предположение. Отражение вздрогнуло, сморщилось и жалко поморгало мышиными глазками, а Наталья Борисовна, не видя реакции дочери, продолжала ласково: Я, когда в молодости влюблена была, тоже, помню, лиловые цветы рисовала
Поздним вечером, когда рассосались пробки, за Витой заехал ее молодой человек Максим, и они поехали кататься по ночной Москве. Максим вечерами трудился в автосервисе и ездил на автомобилях, которые в данный момент доводил до ума. Сегодня он оказался на очередном монстре черном, хищном, матово-блестящем.
У тебя нет совести, сказала Вита, деликатно отводя дверцу и с опаской проникая на переднее сиденье. Если остановят, ей-богу, скажу, что незнакомы. Ты левый таксист.
Она шутила, но Максимова манера обращения с чужими машинами ее беспокоила всерьез.
Не остановят, сообщил Максим, улыбнулся своей неуязвимости и плавно, ювелирно маневрируя в придворовом парковочном хаосе, выехал на улицу.
Почему? Вита устроилась удобнее, пригрелась в мягком кресле и откинулась на подлокотник, рассыпав волосы. Всех останавливают.
Он покачал головой.
Не всех. Я езжу идеально подозрений не вызываю за что меня тормозить?
Они катились по пустынной Москве, сбрасывающей осенние листья. Максим выехал на Третье транспортное, и они понеслись мимо указателей и развязок, оставляя по сторонам искрящиеся огнями чудовищные гиганты. Наблюдая свечение усталого города, Вита покорно фиксировала в себе, словно со стороны, сосуществование разнородных тенденций: тихого восторга от обретения цели и смысла и бьющегося в жилке на шее ужаса от преступной порочности этой цели. Два противонаправленных чувства боролись глубоко, практически не отражаясь на ее внешности и поведении. Она удивлялась, что параллельно еще может разговаривать с Максимом и даже давать ему советы.
Как ты не боишься аварии, озаботилась она. Она считала долгом уберегать Максима от опасностей из-за очевидной вины перед ним.
Не боюсь, объяснил Максим, скользнув ладонью по рулевой обшивке. Я просто смотрю по сторонам, глаза же есть Если любишь машину, не попадешь в аварию. Они понимают. Он посмотрел в зеркало заднего вида. Отладишь, руками переберешь она хорошие руки чувствует.
Мистика какая-то, пробормотала Вита. Сегодня было слишком много странного.
Никакой мистики. Перед тем, как за руль сесть, надо с ней поговорить спросить ее: ты на меня не сердишься? Все в порядке? И когда трогаешься понимаешь. Если у нее настроения нет возвращайся на базу.
Он, отвлекаясь от дороги, повернулся к Вите и коснулся ее агатовым взглядом. Вита мысленно отстранилась, и ее кольнуло: до чего непохожи глаза близких к ней мужчин.
А как у этого чуда с настроением?
Не обижай технику, велел Максим. Она славная ее сердить опасно. Один мужик у нас чинился сядет за руль и рассказывает, как шину продаст. А машина не любит И все из нее вынес: освежитель вынес магнитолу демонтировал чего ж удивляться, что потом чуть не всмятку в стоящие влетел, с управлением якобы не справился. Не надо было языком молоть.
Не обижай технику, велел Максим. Она славная ее сердить опасно. Один мужик у нас чинился сядет за руль и рассказывает, как шину продаст. А машина не любит И все из нее вынес: освежитель вынес магнитолу демонтировал чего ж удивляться, что потом чуть не всмятку в стоящие влетел, с управлением якобы не справился. Не надо было языком молоть.
Вита подумала, что Павел Сергеевич выигрывает в сравнении с Максимом: отчим даже не умел водить не тратил силы на бездушные железки
Как-то просто получается, возразила она. Люби себе машину, и в аварию не попадешь.
Сложно. Это уметь надо.
Что уметь?
Ну, это. Чувствовать.
Максим покосился на Виту ей почудился намек, но она задумчиво кивнула, соглашаясь. Фраза оказалась созвучна ее настроению: надо уметь чувствовать. Вот ей бы хотелось любить, как нужно, Максима честного, умного, деятельного, открытого а она, хотя нельзя категорически, любит Павла Сергеевича и ничего не может поделать.
Еще, конечно, управление, продолжал Максим после паузы. Вся лирика годится, если управлять умеешь.
Максим водил с детства, знал все тонкости, участвовал в каких-то учениях или показательных выступлениях по экстремальному вождению и вообще держал руку на пульсе.
А легко пересаживаться на разные? спросила Вита, любопытствуя. Если я научусь водить на одной, сложно на другую переучиваться?
Ощутилась по аналогии невозможность перехода от человека к человеку, но Вита промолчала. Максим пожал плечами.
Вообще-то если ты ложкой есть научилась что именно есть, большой роли не играет.
Очень отличаются?
Вита сдерживалась, боясь проговориться вслух: что касается мужчин, то очень, очень
Бывает. Как-то лимузин пригнали. Максим засмеялся. Ребята ночи дождались сели, поехали. А он специфический. Длинный, как автобус, но только гармошки у него нет. На нем лучше по прямой ездить. Короче в поворот не вписались хорошо еще, не снесли никого.