Четыре месяца темноты
Павел Волчик
Редактор Наталья Михайловна Богоявленская
Корректор Наталья Васильевна Порошина
Иллюстратор Павел Владимирович Волчик
© Павел Волчик, 2017
© Павел Владимирович Волчик, иллюстрации, 2017
Данная книга предназначена для читателей от 14 лет и старше. Она посвящается всем, кого школа не оставила равнодушным. Атмосфера романа будет особенно близка жителям северных широт. «Четыре месяца темноты» можно читать всей семьёй.
Школа в Городе Дождей это место, где взрослые бродят в потёмках собственного прошлого, пытаясь понять детей, а дети движутся им навстречу, пробуя мир на ощупь.
Возможно ли всего за четыре месяца преодолеть пропасть, которая легла между ними? С одной стороны армия взрослых, закованных в тяжёлую броню житейского опыта, с другой ополчение детей и подростков, ведущих партизанскую войну против родителей и учителей.
Пока существует разделение, никто не может быть счастлив. «Ополченцы», лишённые ориентира, будут ломать копья о мельницы суровой реальности, а сопревшие под доспехами «опытные рыцари» вести с ними переговоры на забытом языке юности. Кто первым перебросит заветный мост и объединит их?
Молодой учёный, на спор устроившийся в школу учителем биологии? Девочка, которая не желает становиться белой вороной в классе? Мальчик, обыгрывающий мудрецов в шахматы, или загадочный сторож, живущий в подвале школы? А может быть, сын учителя, стыдящийся своего отца? Или ответственная за порядок Железная дама, отдавшая гимназии всю свою жизнь?
Такие разные, они сойдутся вместе, чтобы пережить самое холодное время года. И каждому придётся искать своё место под солнцем, в городе, где целых четыре месяца царит темнота.
Благодарности
Спасибо всем, кто помогал создавать роман «Четыре месяца темноты»:
Ксении Волчик, Татьяне Никольской, Олесе Волчик, Ольге Маховой, Александре Тимофеевой, Анне Ивановой, Ларисе Захаровой, Ларисе Бурдиной.
Редактор: Богоявленская Н. М.
Корректор: Порошина Н. В.
Все события и персонажи книги вымышленные.
Пролог
Прозвенел звонок. Он взял в учительской журнал и побежал вверх по безлюдной лестнице.
Тишина выплыла ему навстречу и обняла ещё у входа в класс.
Плохо. Очень плохо, что они не шумят. Лучше свист, топот, улюлюканье, визг, чем такое вот безмолвие.
Он быстро вошёл в класс, и всеобщее молчание врезалось в него, как десятитонная фура.
Дети сидели на своих местах не носились, не колотили друг друга учебниками, не перекидывались записочками.
Он выпрямился перед классом, многие ученики даже не подняли опущенных голов, другие рассеянно окинули взглядом молодого учителя. С задних рядов послышались всхлипы.
За окном царила темнота. Его взгляд на мгновение уловил красно-синий отблеск сигнальных огней на мокрых стволах деревьев. Сирена больше не звучала.
Неожиданно причина безмолвия стала ясна. Притихшие дети здесь, в классе, прямое следствие странного происшествия, случившегося на другой стороне улицы.
Он вглядывался в лица, пытаясь понять, кого из них не хватает. Он пробовал сосчитать их, но скачущие мысли мешали сосредоточиться.
Наконец зашелестели страницы журнала, и он начал перекличку. Обычное дело давалось с трудом. Собственный голос казался чужим и далёким. Небольшой кабинет превратился в длинный тоннель с гулким эхом.
Он громко называл фамилии и каждая поднятая рука теперь означала жизнь
I. ПОСЛЕДНИЙ СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
«Семья это необходимая платформа, это поддержка, это воспитание, луч света во тьме. Если этот луч погаснет или так и не вспыхнет, человек просто потеряется в темноте, и он будет полон страха, неуверенности, сомнений и разочарований. Некуда ступить, не за что заступиться»
Валентина Кузнецова, 13 лет, отрывок из школьного сочинения
Братия мои, немногие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению.
Иак. 3:1
Илья Кротов
В школьной рекреации стояло старое пианино. Цвет шоколадный, педали две.
Жизнь пианино медленно приближалась к концу.
Ни один из его родственников, будь то изящный «Чипэндейл» или сверкающий «Пегас», не пережил того разнообразия применений, какие выпали «Красному Октябрю». В раю музыкальных инструментов ему будет что рассказать домбре и контрабасу.
Например, по утрам на инструменте играли «Собачий вальс», по вечерам Баха и Моцарта. Ничто, однако, не исполняли так часто, как импровизации: бессмысленные и беспощадные.
Сидя на пианино, ели мороженое и сосиски в тесте. На лакированную, когда-то гладкую поверхность проливали сок и лимонад. По ней царапали гвоздём и монеткой, в нее тыкали ручкой, на его заднюю стенку прилепляли жвачку. С его высоты на спор делали сальто, в него тысячи раз врезались комки детских тел, состоящие из визга, восторга и безумства.
Пятнадцатого сентября 2002 года в него врезался Серёжа Зойтберг, весивший в свои четырнадцать девяносто два килограмма. Изображая ласточку, он не заметил, как отказали рулевые перья, проломил боковую стенку и оставил в дыре детскую непосредственность, деньги родителей, последние остатки ума и юношеские мечты о полёте.
Шестнадцатого января 2010-го Сашенька Чуксина из начальных классов со старанием выковыряла белую клавишу, найдя звучавшую ноту лучшей на свете. До сих пор девочка хранит похищенный артефакт в бабушкиной шкатулке.