Тор! Это Ниорд. Я к тебе послан твоим отцом. Сейчас я войду в твои покои. Не делай глупостей, мой мальчик!
Внутри комнаты все стихло. Старик прошептал себе под нос что-то, и вырвавшийся из медальона свет ударил в узорчатое полотно двери. Затем подвеска погасла, а Ниорд протянул руку к ручке. Дверь легко отворилась, за ней все было спокойно, но стражники волновались, словно псы, почуявшие кровь.
Как бы ни вырвался, проворчал один из них.
Ничего ничего, по-стариковски приговаривал Ниорд, будто успокаивая самого себя. Затем старик повесил магический медальон на ручку двери и серьезно сказал караульным:
Что бы ни случилось, не прикасаться! Не трогать руками.
А что будет? осторожно спросил тот, что помоложе.
Старик насупил брови:
Плохо будет. Всем, он еще раз окинул взором караульных и начальника стражи, Ну, я пошел.
Дверь за старцем тихо закрылась. Изнутри больше не доносилось ни звука.
Бьёрг постоял еще немного напротив покоев сына могучего Одина. Затем, убедившись, что ничего не происходит, сказал:
Я буду у себя. Если что-то случится, немедленно доложить. Поняли?
Караульные послушно кивнули. Начальник стражи удалился, оставив после себя лишь эхо твердых шагов в коридорах дворца.
Тор сидел на своей постели. Вернее на том, что осталось от нее. Изящный резной каркас был разломан в щепу, усеивающую теперь каменный пол. Целыми оказались только перины. На них-то и восседал, подобрав под себя ноги, могучий сын Одина.
Из нарядного убранства комнаты не сохранилось почти ничего. Шкафы и сундуки были разбиты, одежда разбросана. Повсюду валялось оружие, бесполезное против отцовских чар. Недоставало лишь одного боевого молота Бога Грома, Мьёльнира. Один сам забрал его у сына в день, когда Тор был помещен под стражу. Без молота против древней магии Всеотца узник был бессилен. Тор знал это, но его ярость не утихала, и потому он крушил все, что способен был сокрушить.
Пища, которую ему доставляли в эти дни, была разбросана по полу и растоптана. Подносы из редких металлов, инкрустированные драгоценными камнями, валялись тут же, погнутые или вовсе сломанные пополам.
Теперь же ас-громовержец сидел на остатках своей постели и переводил дух. Он перевязывал разбитые костяшки рук, отрывая куски от своего парадного плаща. Длинные светлые волосы были растрепаны и, словно львиная грива, в беспорядке лежали на плечах. Серые глаза мерцали лихорадочным огнем.
Рад видеть тебя в добром здравии, Тор Одинсон, учтиво поприветствовал пленника почтенный ванн.
Не хочу показаться грубым, старый друг, но я ожидал увидеть здесь другого, хрипло проговорил в ответ сын верховного бога, Я рассчитывал, что Всеотец соизволит сам явиться ко мне, чтобы выслушать, наконец, как все было, а не будет засылать тебя, дабы своими тихими речами ты утешал мой гнев.
Ниорд осторожно прошел по комнате, переступая через обломки мебели и осколки посуды.
Разве же это плохо, что я здесь? Тем более, я не с пустыми руками.
Сказав это, ванн показал принесенную им корзину с едой. Тор мельком покосился на нее и ответил:
Ты видишь, как я встречаю нынче подношения, он кивнул на растоптанную еду, обломки золотых подносов и осколки кувшинов для вина.
Я был предусмотрителен, мой друг. Я принес еду не на подносе, а в корзинке.
Двое мужчин внимательно посмотрели друг на друга. Тор не выдержал по-отечески доброго взгляда своего гостя и усмехнулся.
Что ж. Садись, раз пришел.
Ван осторожно присел на край перины подле Тора и поставил рядом свою ношу.
Что ты больше хочешь: свиной окорок или же пирог с перепелами?
Я ничего не хочу, процедил Тор, зубами держащий один конец повязки на своей руке.
Ниорд помог ему завязать узел.
Сыну вождя не пристало вести себя так. Я понимаю, ты гневаешься на Всеотца, и все же
Что ты больше хочешь: свиной окорок или же пирог с перепелами?
Я ничего не хочу, процедил Тор, зубами держащий один конец повязки на своей руке.
Ниорд помог ему завязать узел.
Сыну вождя не пристало вести себя так. Я понимаю, ты гневаешься на Всеотца, и все же
Тор не дал ему договорить:
Гневаюсь?! Да я просто в ярости! Они осудили не того! Отец не стал и слушать меня! Он бросил Локи в темницу, а затем и вовсе лишил силы и зашвырнул черт знает куда! Думаешь, я не знаю этого? Я все знаю! И ЭТО НЕПРАВИЛЬНО! На Локи нет вины за тот проступок! Это я все придумал! Почему бы отцу не осудить меня?!
Ниорд терпеливо слушал воспитанника, глядя на свои руки, ставшие узловатыми от старости. Затем негромко промолвил:
Может быть, дело в том, что ты его сын?
Сын, зло выдохнул Тор, А Локи мне брат. С этим почему-то никто не считается.
Старик негромко возразил своему будущему царю:
Локи не брат тебе, Тор, и ты это знаешь.
Он мне КАК брат. Это даже больше, чем если бы мы были детьми одних родителей. Ты же знаешь, он мой побратим. Мы поклялись на крови. Вар хранит нашу клятву. Она свидетельница тому, что мы братья до гроба. И после всего этого Один вышвыривает его из Асгарда неведомо куда, как щенка! Я никогда не прощу ему этого!
Я надеюсь, что это не так, с расстановкой ответил Ниорд, доставая из корзины свежую хлебную лепешку и вертя ее в руках, Я надеюсь, что ты поймешь Одина и его правду, и, быть может, простишь его со временем. Что же касается Локи, то тут все сложнее.