А по лестнице нельзя? не унимался разразившийся неуместным критицизмом Оаке-сан, жаждавший мести за осмеяние.
Говорят же тебе, дураку, пьяные они. А если кто из старшего начальства встретится?! Ну вот Значит, лезут, и один срывается. И прикинь, также для пущей правдоподобности прибавляет эпитет Мисима, падает прямо на козырек перед входной дверью Ну, знаешь, такие навесы бывают И от удара у него сердце останавливается. И чего ты думаешь? Он дальше падает, на землю, уже с козырька. И от второго удара сердце снова биться начинает! Во как!
Да Чудеса, разводят руками ронины.
А че, парни, пивко есть? призывно смотрит Мисима на своих товарищей.
Они переглядываются между собой, и вот уже прохладная бутылка саке появляется в кругу верных друзей, становясь благодарной если не собеседницей, то слушательницей рассказов Мисимы о его славных боевых подвигах.
Ух, как я там чурок мочил саке возбуждает внутри Мисимы самые теплые его воспоминания. Один сидит в кубрике, значит, читает Коран. Я ему говорю: ну-ка дай-ка мне сюда Он дает, я читаю. Ну ничего так книжица, на разок почитать можно. И тут второй заходит. Тоже из этих, их пиконосых. И как давай причитать: «Вай-вай, как так, неверный Коран читает». Ну я ему каааак втащил!.. Этот за него вступаться Я тогда и тому кааак.
Удивляются ронины и восхищаются рассказам Мисимы. Сильное впечатление на них опавших духом производят воспоминания о его былых подвигах, о его силе и героизме. Верят они товарищу своему. Он сидит рядом с ними и повествует, а они внимают и уносятся мыслями в некую сказочную страну, и вот уже видят собеседника и товарища своего, равного им, на коне с мечом в руке и в доспехах самурая И мысли эти настолько овладевают всеми присутствующими, что скоро доходят и до самого Мисимы И он замолкает, представляя происходящее
Тяжелые стальные доспехи ложатся на сильное тело Мисимы словно бы органичным дополнением так, словно они всегда были здесь. Он несет их с честью, гордостью и достоинством. Он приготовился к славному ратному сражению за честь и славу сегуна. А кто сегун? Да важно ли это? Каждый из тех, кто минуту назад слушал рассказы его, для него и есть цель той защиты, что готов он на себя принять. А они же, в свою очередь, готовы составить его ратное войско, чтобы защитить своего сюзерена.
Доспехи венчает ужасающая, внушающая животный ужас маска зверя. И этот ужас, источаемый ею, так же впитывается и впивается в тело Мисимы, становясь словно бы его частью. И он уже наполнен воинственным духом. И возбуждающий ярость военный марш звучит в парной, и на поле брани везде, где добрые ронины телом и душой пребывают.
Тяжелый меч вороненой стали изогнутым барельефом смотрится в сильной руке Мисимы. Солнце играет на нем. Засмотрелся Мисима на меч добрый его товарищ, что не раз выручал его в сражениях, снова рядом с ним. Как тяжел он и востр!
Мисима переводит взгляд на противника войско его столь многочисленно, что расплывается и сливается с горизонтом. Целая тьма ордынская подошла к стенам его крепости. И не может он поступить иначе, кроме как приступить к обороне своего родного дома. Оборачивается Мисима на воинов своих все как один в масках звериных, на всех доспехи ратные и самое главное дух воина виден и слышен в каждом.
Истошный вопль Мисимы озаряет долину.
Банзааааай! кричит он, бросаясь в самую сердцевину войска противника.
Крик его ужас вселяет в неприятеля. Не меч, не страшная маска, не тяжелые доспехи, а один только крик. Понимает Мисима, что единственное и самое сильное оружие в любом бою здесь или на колхозных полях, рука об руку с нелюбимым председателем это дух воина. Дух бойца, призванного Всевышним сражаться, служить и защищать. Холодный металл латных доспехов лишь приложение к нему. А исходящий из глубины живота, истошный вопль и есть подлинный дух, которым наделен каждый самурай
Мисима и товарищи его сидят в парной и смотрят в одну точку как завороженные. И лишь один Оаке-сан, недостойный гэйдзин, снова неодобрительно смотрит на Мисиму.
Хорош заливать, а Дух, сражение, воины Чему тебя там учили? Полгода в учебке, полгода от мамкиных пирожков отходил А все сражения, чеченскую прошел Если б ты там был, так бы не рассказывал складно
А ты вообще молчи, бросает Мисима в сторону недостойного. Будет нам тут с мужиками еще какой-то гей в уши вкручивать. Снова улыбка озаряет лицо поэта-воина. Да, мужики?
Все смеются. Снова поруган Оаке-сан. Не понимает, недостойная его душа, что попыткой разрушить чужое никогда не возвести свое. И неважно при этом, что именно ты пытаешься разрушить крепкий замок или соломенную халупу. А, не построив своего, не может самурай считать себя достойным высокого звания носителя меча.
Одевались. Мисима начал травить анекдоты.
Дед с бабкой значит лежат ночью. Ну, не спится. Дед говорит: «А помнишь, бабка, была ситуация Ты как-то на ферму приходишь, а я там с Машкой-дояркой ну шуры-муры» Бабка головой кивает: «Да, помню. А ты помнишь, была ситуация, ты с командировки раньше положенного вернулся, а я с Иваном-трактористом на кровати расслабляюсь?..» Дед ей: «Э, нет, бабка, ты ситуацию с блудом не путай!»