Он видел там, как души после суда над ними уходили по двум расселинам неба и земли, а по двум другим приходили: по одной подымались с земли души, полные грязи и пыли, а по другой спускались с неба чистые души. И все, кто бы ни приходил, казалось, вернулись из долгого странствия: они с радостью располагались на лугу, как это бывает при всенародных празднествах. Они приветствовали друг друга, если кто с кем был знаком, и расспрашивали пришедших с земли, как там дела, а спустившихся с неба о том, что там у них. Они, вспоминая, рассказывали друг другу одни, со скорбью и слезами, сколько они чего натерпелись и насмотрелись в своем странствии под землей (а странствие это тысячелетнее), а другие, те, что с неба, о блаженстве и о поразительном по своей красоте зрелище».
И далее Платон, как бы предвосхищая Дантов «Ад», кистью великого мастера рисует сцены воздаяния за прошлую греховную жизнь. Чем больше человек совершил злодеяний при жизни, тем большее наказание ждет его после смерти.
«Потусторонний мир» в многоразличных своих проявлениях способен давать о себе знать самыми разнообразными способами. Так, есть все основания полагать, что подавляющее большинство (не все!) УФО-феноменов (неопознанных летающих объектов) принадлежат не космическим пришельцам, а параллельному антимиру нашей собственной планеты, ее биосферы и околоземного космического пространства. То же относится и к «сверхъестественным» паранормальным явлениям, которые практически во всех первобытных культурах (да и развитых тоже) получили собирательное название духов, невидимых для обычного глаза запредельных феноменов. Однако при определенных условиях люди способны вступать с ними в непосредственный контакт, влекущий за собой положительный или отрицательный эффект. Не является ли знаменитая Шамбала как раз одним из сакральных центров универсального знания, которым владеют разумные структуры («духи») параллельного мира? И сколько подобных шамбал разбросано и сокрыто по всему миру?
«Тот свет», как известно, бывает разных уровней верхний и нижний. Все это один к одному напоминает многократно описанные в этнографической и религиоведческой литературе сакральные миры, по которым путешествует впадающий в транс шаман. Безусловно, применительно к славянскому язычеству и арийской ритуальной практике необходимо сделать соответствующие поправки с учетом, прежде всего, давности событий и конкретных индоевропейских традиций. Однако с психологической или ноосферной точек зрения разницы почти что нет никакой. Понятно и употребление в мифологемах и развитии сюжета сакраментального числа «три»: оно служит для лучшего запоминания и воспроизведения в нужный момент важного для хранителя древнего знания текста.
Но в модели сказочного странствия содержится не один только алгоритм его направленности и последовательности. В архаичных фольклорных текстах закодировано также в схематичной форме и воспоминание о древней прародине и миграции древних этносов по необъятным территориям Евразии (коль скоро речь идет об индоевропейской предыстории) в поисках земель, подходящих для проживания. В русском фольклоре можно отыскать немало намеков на те далекие и трагические времена. Сошлюсь в качестве примера хотя бы на начало одного из вариантов популярной сказки, известной под названием «Звериное молоко» из афанасьевского Собрания. А говорится в той сказке про то, как в одной стране (государстве) случилась беда: ни больше ни меньше вымер весь народ. Конечно, такое в старину порой бывало: от всевозможных эпидемий (чумы, холеры и черной оспы), случалось, вымирало до половины населения. А тут все! Очень уж на какой-нибудь катаклизм похоже, хотя бы на тот самый, про который здесь уже неоднократно говорилось.
Далее в сказке рассказывается про то, как отправился в ту несчастную страну, вопреки запрету отца, Иван-царевич да еще сестру с собой взял. Она-то потом брата и предаст: променяет на Змея Горыныча, который, оказывается, способен не только людей пожирать, но и в доброго молодца превращаться, такого писаного красавца, что девичье сердце не в силах против его чар устоять. Любопытная сказка, не правда ли? Не так уж и часто Змей Горыныч становится в сказках или былинах прекрасным обольстителем. С современной точки зрения все это вообще представляется странным и непонятным. Однако в далеком прошлом фольклорный код для посвященного был так же естественен и понятен, как для современного человека простая (учебная) математическая или химическая формула. Теперь же, когда хранители сакральных традиций исчезли, дожившие до наших дней жалкие осколки древней гиперборейской культуры воспринимаются аналогично груде глиняных черепков с клинописным текстом до того, как он был расшифрован.
Дабы не быть голословным, обратимся к любому классическому тексту русской волшебной сказки и разберем его под избранным углом зрения. Известно ли читателю, какая волшебная сказка в русском фольклоре считается самой распространенной? Вполне логичен встречный вопрос: по каким критериям считать? Так вот, по количеству записанных в разных местах, в разное время и от разных сказителей вариантов самой популярной считается сказка о Трех царствах золотом, серебряном и медном. Только опубликованных вариантов этой сказки насчитывается не менее пятидесяти. На ее сюжет Виктор Михайлович Васнецов (18481926) написал свою известную картину, существующую, впрочем, в двух отличных друг от друга вариантах, один из которых находится в Русском музее Санкт-Петербурга, другой в Киеве (рис. 21). Представляется, что всем хорошо известный текст из афанасьевского Сборника является достаточно подходящим для избранного метаисторического анализа. Приведу его полностью с тем, чтобы затем выявить стародавние исторические реалии и скрытые ориентиры: