Это ведь моё первое имя. И вовсе никакой я не Василий.
Как так?
Эх! Жизнь сложная штука, друг, много гадостей преподносит нам. И мы по молодости лет, порой, делаем много ошибок, за которые потом расплачиваемся всю жизнь. Сделаешь необдуманный шаг, а потом весь век каешься. Так-то.
Он снова уткнулся носом в салфетку, принялся вытирать глаза. Я от души успокаивал старика. Вдруг он поднял на меня глаза и спросил:
Тебя как зовут?
Владислав, удивленно назвался я.
Старик сморщился, как от зубной боли и неожиданно признался:
Это ведь моё первое имя. И вовсе никакой я не Василий.
Как так?
Эх! Жизнь сложная штука, друг, много гадостей преподносит нам. И мы по молодости лет, порой, делаем много ошибок, за которые потом расплачиваемся всю жизнь. Сделаешь необдуманный шаг, а потом весь век каешься. Так-то.
Я пока до такой стадии вроде не дошёл
Ну и слава богу! А я испытал такое Всё эта проклятая война.
Так она давно уже закончилась.
Только не для меня. Я будто всю жизнь под ружьём. В сорок шестом забрался в эту проклятую дикую страну, думал здесь заживу тихо, спокойно. Но нет же Ох, как я ненавижу этих индейцев!
Так почему же вы не уезжаете домой?
Нет нет! испуганно замахал он руками. Там меня не простили. Я ни здесь никому не нужен, ни там Меня презирают. Но я не изменял своей родине. В этой проклятой индейской стране я живу большую часть своей жизни, но не принимаю гражданство. Я хочу умереть русским.
Василий Иваныч, да что вы тут какие-то страсти нагородили? Я не пойму, что вам мешает вернуться домой.
Молод ты и не поймёшь всего того Ты знаешь, я ведь старший лейтенант Советской армии. Во время войны был командиром расчёта гвардейского миномета. Слыхал о «Катюшах»?
Конечно. Ну и что?
А то, что я должен был её взорвать Мы застряли в болоте. Война к тому моменту почти закончилась. Наши войска окружали последние группировки немцев и добивали на их территории. Они разбегались по местным лесам и оттуда делали отчаянные вылазки. Я не успел отдать приказание, гитлеровцы подкрались к нам за деревьями незамеченными и внезапно набросились. Меня оглушили ударом автомата по голове. Очнулся я связанным, в каком-то подвале. Всех нас бросили туда. И пробыли мы в том плену всего-то два дня. Нагрянула наша пехота и нас освободили.
И что же потом?
Хрен с хвостом! Особист мне ни в чём не верил. Лепил какое-то дело об измене. В общем, арестовали и в Россию, в лагерь. По дороге бежал. И сколько я натерпелся всякого, не приведи господь! А потом, здесь вот, работал на виноградниках, ремонтировал обувь, был часовым мастером, электриком, потом научился ремонтировать радиоприемники и первые телевизоры. Я даже держал собственную мастерскую по ремонту электробытовых приборов. И сколько эти проклятые индейцы меня дурили, недоплачивали зарплату, воровали моё имущество. Я всю жизнь с ними дрался. После войны в Чили было много русских все они бежали сюда вместе с немцами. Это были предатели-власовцы и полицаи. Все собирались в церкви. Меня прозвали Комсомольцем и часто задирали. Я со многими тут дрался. Они были отщепенцами предали свой народ, а я был осужден неправильно. Вот они меня и ненавидели.
Я слышал, Василий Иваныч, у вас первая жена была немка, поинтересовался я у собеседника.
Да, это так. В молодости я был красивым, весёлым, на гармошке играл. Многие девки меня любили: и польки, и югославки, и немки, и швейцарки, и англичанки А одна немка повесилась на шею: люблю, говорит, безумно. Она работала переводчицей здесь в немецком посольстве. Но я её потом выгнал не мог немцам простить того, что они натворили в нашей России. В общем, у меня жена чилийка, бывшая карабинерша, сейчас на пенсии. Сын у нас есть совместный.
Да, трудно вам пришлось. И как вы всё это носите в себе?
Ой, не говори, друг.
Василий Иваныч, а при Пиночете хоть легче вам жилось?
Какое там! Однажды, помню, идём мы с другом подвыпившие по улице, а тут карабинеры облаву устроили на коммунистов при Пиночете такое часто случалось. Короче, началась перестрелка, убитые стали падать. Как раз в это самое время и появился там один прихожанин нашей церкви, свой, русский. Он указал карабинерам в мою сторону и крикнул: «Это коммунист! Держите его!..» Ох, как я бежал тогда!.. через какие-то заборы перемахивал по крышам уходил и откуда только прыть взялась?.. а сзади несколько раз автоматные очереди вся пьянка куда подевалась Э-эх!
И где теперь тот гад?
Да, лет десять уже, как сдох. Меня чуть не угробил, а сам раньше сошёл в могилу. У беса теперь в кочегарке парится.
Тяжело нашему брату на чужбине, горько вздохнул я.
Вам-то чего плакаться?
Как: чего? У меня, например, проблемы с документами, виза заканчивается, могут депортировать из Чили.
Тебя депортировать? Знаешь кого высылают отсюда?
Кого?
Приехали, как-то, двое русских отец с сыном. Никак не могли здесь устроиться. Написали плакаты, навесили их на себя и сели возле президентского дворца «Ла Монеда». Сидят, протестуют! Пришли полицейские, забрали их, посадили в камеру. Арестованные и там не успокоились, стали распевать революционные песни, «Интернационал» затянули. Поют день, поют другой Полицейские позвали переводчика, тот послушал за дверью о чём поют в камере и перевёл, что в песнях те призывают к свержению власти. Ну, папу с сыном быстро и выдворили из Чили, предварительно хорошо намяв им бока. А тебя за что депортировать? Ты не представляешь никакой угрозы для этого государства.