Действительно. Мог бы сложить да сунуть в карман, идя в туалет. Не в «дурака» играем!
Кстати, док, обращается Виталий к Яшке, вливая джин в стакан со льдом. Не подскажете ли, чей это красавец «шестисотый» поблёскивает во дворе у этого типа? Он кивает на меня.
Наверно, этого самого типа, равнодушно отзывается Яшка.
«Форд» этого типа я знаю как облупленный. Так же, как «Пежо» вон того. он склоняет голову в сторону туалета.
Яшка поднимает подбородок.
Ну, тогда получается, что мой.
Да-а! присвистывает Виталий. «А где мне взять такую тёщу»!
При чём тут «тёща»? Я и сам неплохо зарабатываю.
Будя гнать-то. «Зараба-атываю»! На это тоже? И на это?
Он тычет жирным пальцем наугад, попадая в швейцарские часы и золотое кольцо с бриллиантами, посылающими во все углы разноцветные сполохи.
Ты что, знаешь о моих доходах? пылит Яков.
А чего мне знать! гремит Виталий. Как будто свояк у меня не врач, кандидат наук, и будто не держит он такую же клинику, как твоя, в Самаре.
Да чего ты, Яша, вступает подошедший Роман. Ты же сам хвалился, что Стелла твоя получила хорошее наследство. Мы ж его все вместе обмывали. Мы помним, а ты, значит, забыл? Ты же клинику открыл когда? Именно когда это случилось. А иначе на какие шиши ты бы её открыл?
Ну-у, у меня были сбережения уклончиво отвечает Яша.
Перестань, машет на него Ромка. Знаем мы твои сбережения. Все наши сбережения в один миг прикончили. Сначала Павлов, а потом, что осталось, Гайдар.
Действительно, подключаюсь я. Вот послушай лучше, что я про тебя только что сочинил.
На пятёрки не учись
И не лопай кашу,
А однажды изловчись
И женись как Яша.
Во! хохочет Виталий. Вот это правильно.
Тс-с! шикаю я на него. жену разбудишь. Моя хоть и не такая крутая, как Стелла, но если не ко времени разбудить, разозлится и весь кайф нам сломать очень даже может.
И ещё: если мы хотим разъехаться на своих машинах, то с этой минуты пить прекращаем, замечает Роман.
Отлично! вторит ему Виталий и подмигивает мне. Нам больше достанется.
Из нашей компании Яков единственный, кому удалось не изменить своей профессии. Зато, видимо, в качестве платы за это, он разительно изменился сам. В классе не было мальчика проще и покладистей. Открытая улыбка, золотистые глаза, постоянная готовность подсказать, помочь. А главное слушать. Как я завидовал его умению слушать! Во мне тогда бушевали Ну, может быть, не бесы, но определённо чертенята. Они заставляли вгрызаться в каждый разговор спорить, перебивать и высмеивать, и лезть куда не просят со своими суждениями и выводами. И лишь когда я уже чувствовал себя высохшим как вчерашняя селёдка, я замечал Якова. Он всё время находился поблизости и не мигая впитывал всё, что мы расточали вокруг. Казалось, он делал это не только ушами, но и кожей, и ногтями, и всем остальным. Он был единственный, кто оставался в выигрыше. И я давал себе клятву научиться быть как он И держался лишь до того, как в нашем бурном классе вспыхивала очередная дискуссия.
Но не прошло и двух месяцев после его поступления в медицинский, как вместо чуткого, отзывчивого Яши пред наши изумлённые очи предстал законченный циник и сноб. Он пришил к джинсам болгарского производства коричневые дерматиновые манжеты, начал вслух говорить о себе: «Я нигилист!» и в дело и не в дело восклицать: «Fortuna non penis!» Девчонкам бывшим одноклассницам подробно разъяснял, как вести себя при первом сексе, и предлагал, в случае чего, свои услуги по восстановлению невзначай утраченной девственности. При этом всегда произносил поговорку «Плева дело плёвое», которую, скорее всего, сам и сочинил.
Не дав нам передохнуть, он моментально пошёл дальше. Повадился приходить с гитарой и под её жестяное дребезжанье исполнять самодельные песни с рефренами в виде поговорок, подобных приведённой выше. Утвердившись таким образом в собственных глазах как властитель наших тел и законодатель вкусов, он стал расширять сферу влияния на остальные стороны жизни. Саше Прудникову, студенту литинститута, заявил, что литература и искусство это суррогат научных знаний, и что искусство всегда тащится позади реальных процессов. Будущим экономистам в два счёта показал, что они ни бельмеса не смыслят в политэкономии, инженерам что их расчётные методики никуда не годятся при этом не издержав ни единого аргумента. А Таню Шабашову, студентку философского факультета, нейтрализовал одной фразой: «Не-ет, Шабашик, ты девка субъективная». После чего авторитетно заявил, что академика, преподающего ей диалектику, необходимо срочно обследовать у Сербского.
К моменту этой метаморфозы наши ребята и девочки были заметно взрослее, чем в школе, и вступать в дискуссии уже не спешили. Вместо этого они стали перетекать в другие компании. Селивёрстова и Мамотенко, студенты музыкального вуза, стали первыми, проделав это сразу после жёсткого эксперимента с гитарой. Кончилось тем, что наши сходки развалились. По инерции я продолжал общаться с Яшкой, которому импонировало, что я когда-то самый оголтелый спорщик класса не пытаюсь противостоять его самоутверждению. Что касается Романа, то он, не зная прежнего Яшку, мог без особого стресса воспринимать его таким, какой уж есть.