В конце концов, я отправил брата поискать в кладовке, из чего можно было бы соорудить ужин, а сам углубился в карты. Чего я хотел? Найти кратчайший маршрут Библиотекарская-Адмиралтейство, и построить альтернативные маршруты от каждой точки. Получалось что-то похожее на дерево или речную дельту, немного сужавшуюся кверху к Адмиралтейству подходили всего четыре условно рабочих хода.
Ванг на кухне уронил полку с горшками или что-то такое же звучное, шипел и ругался. Я на всякий случай подробно описал маршруты движения по поверхности от конца каждого перехода до начала следующего (иногда они были совсем рядом, но только иногда). Сухая карта шуршала под рукой, я вспомнил, что собирался её скопировать ещё полгода назад и отвлёкся на едва различимую копию Южных пристаней, которая едва дожила до конца копирования я даже перепроверить уже не смог, осыпалось всё, что не растрескалось.
Наконец я закончил и отставил в сторону опустевшую тушечницу. С листом в руках я дошёл до кухни. Полка с горшками висела на месте, светясь свежими деревянными подставками, чисто перемытые горшки выстроились на ней по размеру. Ванг разделся по пояс и гарцевал вокруг плиты с длинной ложкой.
Я тут у тебя кой-чего повыкидывал, буркнул он, не поворачиваясь, в пшене жучок, жир не знаю, что за жир, но он протух; а что было изначально в полосатом горшке, я даже не понял.
Спасибо, искренне ответил я. С той поры, как двор перестал присылать мне прислугу, я научился многому, но вот разобрать кухню руки так и не дошли. Всегда можно дойти до Амизовой харчевни со своим горшком, набрать полный свежей еды и беспокоиться только о том, чтобы донести до дома целым. Меня вечно кто-нибудь да толкнёт.
С плиты тянуло тёплым сладковатым духом.
Сейчас, проворчал брат, погоди, сейчас надо всё время помешивать.
Я пришпилил маршрутный лист к подставке для чтения во время еды и вернулся в кабинет. Надо убрать карты, снова разложить работу Хотя, пожалуй, надо ещё позаботиться, где будет спать Ванг. И на чём.
Ванг, морская косточка, подскочил ещё до рассвета, гремел тазами в помывочной, раскочегарил плиту и насвистывал, ходя туда-сюда мимо спальни. Я не выдержал и встал, почти наощупь нашёл мантию и туфли, и поплёлся на кухню.
Кофе налей.
Выйдем пораньше, распорядился брат, сидя полуголым в коридоре с жестянкой ваксы и суконкой, если быстро доберемся до Адмиралтейства, лучше посидим в ухоронке.
Согласен, вяло отозвался я.
Только тем фактом, что брат поднял меня ни свет ни заря и вытащил из дома, не дав даже толком проснуться, можно объяснить то, что я вообще попёрся вместе с ним. С вечера я был уверен, что отдам ему маршрутный лист и вернусь к карте.
Увы. К карте я вернулся не скоро.
***
До Библиотечной мы добрались вообще без приключений. Поверху там надо было перейти улицу, нырнуть в переулок, ведущий к внешнему парапету, пробраться на задворки присутствия Двухсеверной Торговой Компании и спуститься в подвал. На мой невнимательный взгляд, вокруг было практически безлюдно, но Ванг беспокойно озирался и прищёлкивал языком.
Куда они все прутся?
Кто они? ответил я, ощупывая замок. Может, и правильно, что я пошёл с братом, эта система запоров была забыта уже лет двести назад, а я-то освоил их, ещё когда искал в университетских хранилищах первые рисунки Моста. А Вангу бы пришлось ломать дверь, наверное. Не то чтобы он не справился, но шум
Так не бывает, чтобы утренние прохожие все дружно шли в одну сторону, просветил меня Ванг, втискиваясь в приоткрывшуюся дверь.
А эти идут?
Идут.
Интересно, сказал я и прикрыл дверь за собой, предварительно проверив, смогу ли я открыть её изнутри, если понадобится.
Второй переход оказался таким же будничным, как первый. Полста шагов, пыльный пол, тусклый свет через маленькие щели в потолке, ступеньки, узкая каменная дверь, простой двусторонний засов. Если и дальше всё так совершенно не понятно, чего ради переходы были заброшены? Через мост ежедневно прогоняются многие тысячи грузов, и вовсе не все они громоздкие; да и гонцы сейчас толкаются на общих мостовых или, в самое загруженное время, гребут в лодочках под быками Моста когда можно было бы переходами срезать дорогу как бы не вдесятеро.
Мы проскочили через скат для бочек на самом Южном спуске, уже почти у причалов, забрались в кухню какой-то маленькой таверны, куда меня одного ни за что не пустили бы, а Ванг ласково окликнул по имени огромную кухарку, пообещал ей поцелуй и все царства мира, и мы юркнули в подвал, пока она ещё смеялась. Дверь открылась так же легко, как и предыдущие, но Ванг внутрь не пошёл. Только сунув нос в приоткрывшуюся щель, брат отпрянул и пробормотал:
Не будет удачи.
Он отшагнул и мотнул головой.
Пойдём другим путем. Сюда не надо.
Я едва перевёл глаза с брата на тёмный промежуток между дверью и косяком, как Ванг налёг на дверь всем телом и захлопнул ее. Но мне хватило. Ванг быстро обернулся, поймал меня в локте от пола и усадил на пол.
Что ты чувствуешь?
Однако как удачно, что я помочился перед тем, как выйти, выдохнул я.
Страх? Я тоже, быстро сказал Ванг, я тоже испугался, ничего стыдного. В мореходке учат, что страх ещё полезнее, чем боль это сигнальный огонь тела разуму. Не стыдись, не надо.