Теперь тодианец таращился на Стальфреда всеми тремя буркалами. Терпение у мерзавца явно на исходе. Ну, рискнём И Стальфред небрежным движением выбросил козырного скорпиона. Его соперник навёл на карту средний глаз, издал утробный звук и накрыл её драконом. Ишь ты! А если так?
На стол лёг другой скорпион не козырной, а простой, кометный. Тодианец заёрзал на своём симбионте пахнущем псиной огромном косматом пауке, который служил ему и сиденьем, и ногами. Ага, занервничал, братец! Соперник Стальфреда выхватил карту и швырнул на стол. Козырной падишах! Так, так, превосходно Нету, значит, у тебя старших комет? И Стальфред, немного расслабившись, аккуратно положил кометного падишаха. Что скажешь, приятель мой безногий?
Ах ты, дрянь! Специально придержал, чтобы выманить у меня кометы! Бородатый падишах, окружённый стилизованными изображениями серебристых комет, скрылся под кометным же тузом большим. Тодианец прищурил средний глаз. На его головогруди, на биотабло, заменяющем тодианцам язык, появилась надпись кривыми буквами:
«Бита, таково?»
«Бита», стараясь сохранить невозмутимость, показал Стальфред на языке жестов.
Тодианец выложил на стол козырные тринашку, нукера и туза малого. А Стальфред понял, что пропал. Боковые глаза его соперника широко раскрылись в насмешливом сочувствии.
«С тобой получаемо 500 галамарок.»
Стальфред перевёл взгляд с биотабло тодианца на его средний глаз и изобразил пальцами: «Я отыграюсь».
«Долг на общем тобой 8000 галамарок. Деньги на личие бы хотя одна вторая отыгра. Деньги вне личие ожидаемо проблемы тобой».
«У меня при себе нет. Мне нужно снять со счёта».
«Счёт тобой ноль. Мной известно. Каково мыслимо ситуация для будущее?»
«Я выпишу тебе вексель».
«Вексель тобой отнюдь приемлемо. Вексель тобой выдано равнозначно бумага для фекалии удаляемо».
Паук, повинуясь мозговым импульсам своего разумного симбионта, начал медленно подниматься на распрямляющихся лапах. Все три глаза тиарнэлева соперника посинели налились кровью. Стальфред быстрым взглядом обвёл прокуренную игровую комнату. Окон нет, а дверь снаружи караулят секьюрити, нанятые проклятым тодианцем.
Заверещал и завибрировал коммуникатор. Стальфред поднёс его к глазам. В следующее мгновение получил мускулистой тодианской конечностью по кисти правой руки.
«Отнюдь вызов подмога коммуникатор!»
«Да подожди ты», с досадой показал Стальфред и прочитал текстовое сообщение. Он горестно хмыкнул и протянул коммуникатор тодианцу. Тот изучил текст, вновь уставился на Стальфреда.
«Соболезнования. Однако долг ожидаемо равно вне условия печали».
«Разумеется, показал Стальфред. Мой отец был богатым человеком. Я средний сын, мне причитается немалая часть наследства. Обещаю, что очень скоро верну тебе долг!»
«Случай заключительный вера тобой»
Ормонд де Караба, старший ефрейтор караула, то и дело посматривал на невысоко висящий серп Этани, чьё отражение рисовало на поверхности паркового пруда извилистую зеленоватую дорожку. Самая большая луна словно застыла на месте. Можно подумать, что в жизни она не спрячется за крайней правой башней герцогского замка. А ведь именно тогда наступит полночь и произойдёт смена караула. Ормонд знал это совершенно точно несущему караульную службу уставом запрещалось иметь при себе коммуникатор, часы и прочие гаджеты, так что он давно научился высчитывать время по солнцу и трём лунам Эрипеи.
Ормонд де Караба, старший ефрейтор караула, то и дело посматривал на невысоко висящий серп Этани, чьё отражение рисовало на поверхности паркового пруда извилистую зеленоватую дорожку. Самая большая луна словно застыла на месте. Можно подумать, что в жизни она не спрячется за крайней правой башней герцогского замка. А ведь именно тогда наступит полночь и произойдёт смена караула. Ормонд знал это совершенно точно несущему караульную службу уставом запрещалось иметь при себе коммуникатор, часы и прочие гаджеты, так что он давно научился высчитывать время по солнцу и трём лунам Эрипеи.
Забурчало в животе. Шутка ли двенадцать часов не жрамши! А герцог со своими гостями сейчас празднует вовсю вон, окна в замке сияют, музыка гремит. День рождения единственного сынка, наследничка престола, видите ли
Этани доползла-таки до башни. Ну, ещё несколько минут Сверху, на террасе, послышались голоса. Ормонд узнал козлетон герцогёныша и ещё один, женский. Очередную пассию себе нашёл, акселерат половозрелый! О чём говорят не разобрать, но ясно, что дама уговаривает, а сынок отнекивается. «Вот салага трусливый!» с досадой подумал Ормонд.
Всё, зеленоватый полумесяц скрылся. Вот-вот должен появиться разводящий со сменой. С террасы донёсся глухой удар и ответный всхлип, словно кому-то со всей дури врезали по яйцам. На мраморной лестнице, ведущей к пруду, застучали каблучки. Вот она! По ступенькам стремительно сбегала девушка в полупрозрачном бальном платье. Ормонд вытаращил глаза. Кожа золотисто светится в полумраке тибинианка! Ай да принц! Дурак-дурак, а губа у него не дура.
Красавица споткнулась и едва не упала. Ещё бы, на таких шпильках Ормонд чуть было не бросился ей на помощь, но вовремя удержался нельзя нарушать устав! Он увидел, что на предпоследней ступеньке лежит сверкающая туфелька. Тибинианка обернулась, чтобы её подобрать, но с террасы донёсся обиженный рёв принца, зовущего стражу. Повинуясь зову, Ормонд двинулся было наперерез девице, но с той в мгновение ока произошла метаморфоза рост раза в два уменьшился, и она округлилась, что твой мяч. Ормонд поморгал вместо тибинианки на берегу пруда сидела огромная жаба с коричневой блестящей кожей и выпученными глазами. Нилуссианская мимикрана! Видно, притомилась, не смогла больше удерживать чужое обличие. Но как ей удалось проникнуть на герцогскую вечеринку и вообще на эту планету, минуя биотаможню?! Впрочем, это не забота Ормонда. Сейчас главное поймать мимикрану: «Глядишь, сержантские нашивки себе заработаю»